пятница, 28 ноября 2025 г.

Вопросы к зачету

1. Понятие международного гражданского процесса.

2. Принцип «закон суда» в МГП.

3. Оговорка о публичном порядке в МГП.

4. Соотношение МГП и МЧП.

5. Источники МГП (общая характеристика).

Дальше »

четверг, 13 ноября 2025 г.

Тема 4. Установление, содержание, толкование и применение иностранного права.

1. Определение права, подлежащего применению.

2. Иностранный элемент при применении иностранного права.

3. Установление содержания норм иностранного права.

4. Оговорка о публичном порядке при применении норм иностранного права.

Уважаемые студенты!

На предстоящем интерактивном занятии мы с вами будем делать то, что составляет сердце профессии юриста — строить правовую позицию по реальному, сложному делу. Чтобы занятие прошло максимально продуктивно и вы блистали своими аргументами, прошу вас заранее подготовиться. Ваша задача — проработать фабулу делагражданки Стаценко по предложенному алгоритму.

Выберите сторону, которую будете представлять, и постройте по ней защиту, используя пошаговый алгоритм.

Вариант А: Вы — адвокат гражданки Анжелики Стаценко. Ваша цель — доказать, что отказ в принятии заявления о наследстве нарушает ее фундаментальные права, и добиться оформления наследства в России.

Вариант Б: Вы — представитель нотариата/государства. Ваша цель — обосновать законность действий нотариуса и судов, ссылаясь на незыблемость закона и риски нарушения стабильности наследственного правопорядка.

АЛГОРИТМ ПОСТРОЕНИЯ ПОЗИЦИИ ПО ДЕЛУ

1. Выявление события

Определите главный юридический конфликт. Какие фундаментальные права и интересы столкнулись в этом споре? Это поможет понять, какую именно правовую проблему предстоит решить суду.

2. Выявление юридических фактов и обстоятельств по делу

Разделите все обстоятельства на три категории:

Ваши сильные стороны (благоприятные факты)
Ваши слабые стороны (вредные факты, которые будет использовать противник)
«Белые пятна» (что еще нужно выяснить или доказать)

Такой подход поможет сразу увидеть всю картину - и сильные, и уязвимые места вашей позиции.

3. Правовая оценка юридических фактов и обстоятельств

Постройте свою «правовую пирамиду»:

Основание: Какие нормы ГК РФ, ТК РФ и других законов применимы?

Надстройка: Какие разъяснения Пленума ВС РФ и правовые позиции Конституционного Суда РФ поддерживают вашу точку зрения?

Вершина: Какие принципы права (добросовестности, разумности, справедливости) и конституционные ценности вы можете привлечь?

Это создает многоуровневую, убедительную аргументацию.

4. Доказательства, подтверждающие юридические факты и обстоятельства

Разработайте доказательственную стратегию. Определите:

Какое доказательство какой факт подтверждает?

Как доказательства взаимно подкрепляют друг друга?

Каких доказательств не хватает и как их можно восполнить?

Ваша цель - сделать так, чтобы каждое важное обстоятельство было чем-то подтверждено.

5. Формирование позиции по делу с учетом интересов стороны

Создайте стратегический план:
Сформулируйте четкие исковые требования/возражения
Выделите 2-3 ключевых тезиса - стержень всей вашей позиции
Продумайте, какие аргументы приведет противоположная сторона, и подготовьте контраргументы
Научитесь излагать суть позиции кратко и убедительно

РЕКОМЕНДУЕМЫЕ ИСТОЧНИКИ ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ:

1. Гражданский кодекс РФ: Статьи 1110, 1115, 1153, 1224.

2. Конституция РФ: Статьи 2, 17, 18, 35 (часть 4), 46 (часть 1).

3. Основы законодательства РФ о нотариате: Статьи 1, 64, 70.

4. Главный источник: Постановление Конституционного Суда РФ от 26.03.2024 N 12-П. (Внимательно читайте пункты 2, 3 и особенно 4!).

5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2012 N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" (пп. 17, 18).

Жду вас на занятии во всеоружии! Принесите ватман и маркеры разных цветов. Приходите со своими конспектами, тезисами и готовностью к жарким, но конструктивным дебатам. Это будет полезная практика!

среда, 12 ноября 2025 г.

Фабулы для интерактивных занятий

ФАБУЛА 2

«МОЖЕТ ЛИ ГРАЖДАНКА СТАЦЕНКО УНАСЛЕДОВАТЬ АВТОМОБИЛЬ ОТЦА В РОССИИ?»

Гражданка Российской Федерации, Анжелика Эдуардовна Стаценко, является единственной дочерью гражданина РФ, который на протяжении нескольких лет постоянно проживал в Федеративной Республике Германия, в г. Нюрнберг, где и скончался. На момент смерти он был снят с регистрационного учета по месту жительства в России.

После смерти отца в России осталось следующее имущество, подлежащее наследованию:

Недвижимое имущество: квартира в г. Ростове-на-Дону, которая была своевременно оформлена на наследодателя и внесена в российский государственный реестр.

Движимое имущество: денежные средства на счетах в российском банке, а также автомобиль и мотоцикл, зарегистрированные на территории РФ.

С целью принятия наследства А.Э. Стаценко обратилась к нотариусу в России. В отношении квартиры сложностей не возникло – ее наследование подчиняется российскому праву. Однако при обращении с заявлением о принятии наследства на движимое имущество (денежные средства, автомобиль и мотоцикл) нотариус, руководствуясь пунктом 1 статьи 1224 Гражданского кодекса РФ, отказался принимать заявление и заводить наследственное дело.

В своем письменном разъяснении нотариус указал, что в соответствии с действующим законодательством, наследование движимого имущества подчиняется праву страны, где наследодатель имел последнее место жительства, то есть праву Германии. Следовательно, оформлением наследственных прав на автомобиль, мотоцикл и банковские вклады должны заниматься компетентные органы ФРГ по последнему месту жительства наследодателя. Нотариус рекомендовал А.Э. Стаценко обратиться в суд для установления юридически значимого факта или признания права собственности в порядке наследования.

Следуя этой рекомендации, А.Э. Стаценко подала исковое заявление в районный суд по месту нахождения имущества о признании за ней права собственности на движимое имущество в порядке наследования. Однако Новошахтинский районный суд Ростовской области возвратил исковое заявление, указав на его неподсудность российскому суду. Суд первой инстанции, а впоследствии и вышестоящие судебные инстанции (вплоть до кассации), поддержали позицию нотариуса. Суды пришли к выводу, что поскольку наследодатель последнее время проживал в Германии, вопрос наследования его движимого имущества, даже находящегося в России, должен решаться по немецкому праву и, соответственно, в компетентных органах ФРГ.

А.Э. Стаценко оказалась в правовой ловушке:

1. Российский нотариус и российские суды отказались рассматривать дело о движимом имуществе, ссылаясь на иностранное право и неподсудность.

2. Обращение в компетентные органы Германии было сопряжено с огромными трудностями. Во-первых, для гражданки Стаценко это означало необходимость нести значительные финансовые расходы (на переводчика, юриста в Германии, судебные издержки), которые многократно превышали стоимость самого наследства. Во-вторых, из-за значительного ухудшения международных отношений и правовой неопределенности существовал реальный риск не получить доступа к уполномоченным органам ФРГ или столкнуться с пристрастным отношением к ее интересам как гражданки России.

Таким образом, формальное применение нормы пункта 1 статьи 1224 ГК РФ привело к тому, что право гражданки Стаценко на наследование было фактически блокировано. Реализация ее конституционного права оказалась невозможной или чрезмерно затрудненной.

Гражданка Стаценко считает, что оспариваемая норма, истолкованная правоприменительной практикой как абсолютный запрет для российских органов принимать наследственные дела о движимом имуществе в подобных ситуациях, нарушает ее права, гарантированные Конституцией РФ, в частности:

· Право наследования (ч. 4 ст. 35 Конституции РФ);

Право на судебную защиту (ч. 1 ст. 46 Конституции РФ);

Требование о том, что права и свободы должны быть реальными и эффективными, а не иллюзорными.

Она настаивает, что в исключительных обстоятельствах, когда обращение к органам иностранного государства невозможно или существенно затруднено, должен быть предусмотрен механизм, позволяющий оформить наследственные права в России, по аналогии с правилами о недвижимом имуществе или исходя из общего принципа универсальности наследственного правопреемства.

Факт наличия имущества в России, российское гражданство как наследодателя, так и наследницы, а также объективные препятствия для обращения в Германию могут быть подтверждены соответствующими документами (свидетельство о смерти, выписки из реестра недвижимости, ПТС на транспортные средства, банковские выписки, официальные отказы нотариуса и судов, а также справки, подтверждающие сложность международного взаимодействия).

четверг, 30 октября 2025 г.

Тема: Субъекты международного гражданского процесса

Изучение правового статуса участников судебного разбирательства — фундамент для понимания международного гражданского процесса. Когда в деле появляется иностранный элемент, привычные правила о сторонах, их правоспособности и иммунитетах усложняются, порождая уникальные правовые коллизии. В этом посте мы разберем ключевые аспекты, определяющие положение лиц в трансграничных спорах.

Вопросы для обсуждения на семинаре

1. Права и обязанности иностранных участников процесса. Принцип национального режима и принцип применения права страны суда.

2. Процессуальный залог: несправедливое ущемление интересов иностранного истца или разумные меры по защите национального ответчика?

3. Определение процессуальной право- и дееспособности иностранного физического лица. Принцип favor.

4. Определение процессуальной правоспособности иностранного юридического лица, определение надлежащего субъекта для представления юридического лица в процессе.

5. Процессуальная правоспособность иностранных образований, не имеющих статуса юридического лица. Коллизия личного закона и права страны суда.

6. Соотношение lex societatis и личного закона при определении процессуальной правоспособности: преимущества и недостатки подходов.

7. Право, применимое к договорному и законному судебному представительству.

8. Правовое положение иностранных адвокатов.

9. Представители имущественной массы: доверительный собственник, управляющий наследственной массой, конкурсный управляющий.

10. Личные иммунитеты и иммунитет государства в процессе.

четверг, 16 октября 2025 г.

Задание и материалы по теме: Международная подсудность.

Тема 2. Международная подсудность.

Вопросы для изучения:

1. Понятие международной подсудности.

2. «Прямая» и «косвенная» международная подсудность.

3. Пределы компетенции национальных судебных органов.

4. Конфликт юрисдикций.

5. Виды международной подсудности.

Уважаемые студенты!

Для закрепления материала по одной из ключевых тем международного гражданского процесса предлагаю вам выполнить следующие задания. Работа поможет вам не только понять теорию, но и научиться применять нормы права в практических ситуациях.

Часть 1. Теоретические вопросы для самопроверки

Ответьте на следующие вопросы кратко, но емко. Это основа для решения практических задач.

1. Дайте определение международной гражданской процессуальной юрисдикции. Чем она отличается от подсудности в национальном праве?

2. Что такое «конфликт юрисдикций»? Приведите пример.

3. Объясните разницу между пророгационным и дерогационным соглашениями.

4. Какие препятствия могут помешать иностранному суду установить свою юрисдикцию над спором?

5. Назовите основные критерии, которые использует российское законодательство для определения международной подсудности.

6. Как развитие интернета и цифровых технологий повлияло на классические правила определения международной подсудности?

Часть 2. Практические задачи

Решите задачи, аргументируя свою позицию ссылками на теоретические положения и (если возможно) нормы права.

Задача 1. «Российский контракт vs Немецкий суд»

Российская компания «Восток» и немецкая компания «Вест» заключили договор поставки оборудования. В тексте договора было включено пророгационное соглашение, согласно которому все споры по договору подлежат рассмотрению в окружном суде г. Берлина (Германия). Впоследствии между сторонами возник спор о качестве поставленного товара.

· Вопрос: Может ли компания «Восток» подать иск к компании «Вест» в арбитражный суд Российской Федерации по месту своего нахождения? Обоснуйте свой ответ, дав правовую квалификацию соглашению сторон.

Задача 2. «Наследство с итальянским акцентом»

После смерти гражданина России, постоянно проживавшего в Москве, осталось наследство: квартира в Москве и вилла на побережье в Италии. На наследство претендуют его дочь, проживающая в России, и сын, являющийся гражданином Италии и проживающий в Риме. Сын подал заявление о принятии наследства в итальянский суд.

· Вопрос: Может ли дочь также подать заявление о принятии наследства в суд Российской Федерации? Как будет определяться подсудность данного дела и может ли возникнуть конфликт юрисдикций?

Задача 3. «Клевета в глобальной сети»

Блогер-гражданин Казахстана, проживающий в Алматы, разместил на своем YouTube-канале видео, содержащее клевету в адрес предпринимателя-гражданина России, проживающего в Санкт-Петербурге. Видео было доступно для просмотра по всему миру, включая территорию РФ.

· Вопрос: В суд какого государства вправе обратиться российский предприниматель с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации? Какие критерии международной подсудности будут применяться в этом споре, учитывая его «трансграничный» онлайн-характер?

Задача 4. «Дерогация без пророгации»

Между английской и французской компаниями был заключен договор, в котором стороны согласовали: «Любые споры, возникающие из настоящего договора, не могут быть рассмотрены в судах государства любой из сторон».

· Вопрос: Является ли данная клаузула юридически действительной? К какому виду соглашений о подсудности она относится? Как сторонам следует поступить в случае возникновения спора?

Список нормативных и научных источников для подготовки к занятию по теме: "Международная подсудность"

I. Нормативные правовые акты Российской Федерации

Изучите следующие кодексы и законы, обращая особое внимание на статьи, определяющие, какой российский суд вправе рассматривать дело с иностранным элементом.

1. Гражданский процессуальный кодекс РФ (ГПК РФ):

· Раздел V. ПРОИЗВОДСТВО ПО ДЕЛАМ С УЧАСТИЕМ ИНОСТРАННЫХ ЛИЦ

· Статья 402. Применение правил подсудности дел с участием иностранных лиц. (Ключевая норма!)

· Статья 403. Исключительная подсудность дел с участием иностранных лиц.

· Статья 404. Договорная подсудность дел с участием иностранных лиц.

2. Арбитражный процессуальный кодекс РФ (АПК РФ):

· Раздел V. ПРОИЗВОДСТВО ПО ДЕЛАМ С УЧАСТИЕМ ИНОСТРАННЫХ ЛИЦ

· Статья 247. Компетенция арбитражных судов в Российской Федерации по делам с участием иностранных лиц.

· Статья 248. Исключительная компетенция арбитражных судов в Российской Федерации по делам с участием иностранных лиц.

· Статья 249. Соглашение об определении компетенции арбитражных судов в Российской Федерации.

3. Семейный кодекс РФ (СК РФ):

· Раздел VII. ПРИМЕНЕНИЕ СЕМЕЙНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА К СЕМЕЙНЫМ ОТНОШЕНИЯМ С УЧАСТИЕМ ИНОСТРАННЫХ ГРАЖДАН И ЛИЦ БЕЗ ГРАЖДАНСТВА (ст. 156-167). (Актуально для задач о наследстве, браке)

II. Международные договоры и соглашения

Эти источники помогут понять механизмы разрешения конфликтов юрисдикций на международном уровне.

1. Конвенция по вопросам гражданского процесса 1954 г. (СССР присоединился в 1967 г.).

2. Соглашение СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (1992 г.). (Важно для споров со странами СНГ!)

3. Договор между РФ и КНР о правовой помощи по гражданским и уголовным делам (2006 г.) – как пример двустороннего соглашения.

III. Научная и учебная литература (для углубленного изучения)

Здесь вы найдете доктринальное толкование понятий, анализ проблем и примеры из судебной практики.

СОГЛАШЕНИЯ О МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОДСУДНОСТИ СО СЛАБОЙ СТОРОНОЙ

Ю.В. ФЕДЧЕНКО

Федченко Юлия Васильевна, аспирант кафедры гражданского процесса Юридического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Настоящая работа посвящена анализу правового регулирования соглашений о международной подсудности со слабой стороной правоотношения. Предметом исследования будет являться опыт ряда иностранных государств, причем как предоставляющих нормативную защиту слабой стороне при согласовании договорной подсудности, так и предусматривающих широкую дискрецию правоприменительных органов. В рамках работы мы сравним зарубежные подходы с отечественным опытом, выявим их достоинства и недостатки.

Ключевые слова: соглашение о международной подсудности, договорная подсудность, слабая сторона, потребители, работники.

Agreements on International Jurisdiction with a Weaker Party

Yu.V. Fedchenko

Fedchenko Yulia V., Postgraduate Student of the Department of Civil Procedure of the Law Faculty of the Lomonosov Moscow State University.

This paper is devoted to the analysis of the regulation of international jurisdiction agreements concluded with the weak party of the relationship. Several foreign jurisdictions, some of which provide regulatory protection to the weak party when agreeing on jurisdiction, while others grant a wide discretion to the courts, will be subject of our review. In frames of this paper, we will compare the foreign and Russian approaches, identify their advantages and disadvantages.

Когда речь идет о соглашениях о международной подсудности между равными по переговорной силе сторонами, например субъектами коммерческой деятельности, большинство правопорядков не содержит каких-либо существенных ограничений автономии воли сторон. Тем не менее такие ограничения вполне оправданны, когда встает вопрос о защите слабой стороны правоотношения. Рассмотрим подходы ряда государств к регулированию соглашений о международной подсудности с участием потребителей и работников.

Начать анализ хотелось бы с опыта Китая. С точки зрения китайского законодателя <1> под термином "потребитель", вызывающим дискуссии в доктрине относительно его полноты и правовой определенности <2>, понимается лицо, приобретающее товары (услуги) для целей удовлетворения ежедневных потребностей. При этом речь может идти не только о физических, но и юридических лицах: так, некоторые национальные нормативные акты прямо указывают на возможность рассмотрения юридических лиц в качестве потребителей <3>. Судебная же практика для целей применения норм международного частного права и международного гражданского процесса причисляет к потребителям только физических лиц.

--------------------------------

<1> Статья 2 Закона о защите прав потребителей от 31 октября 1993 г. (принят на четвертой сессии Постоянного комитета Восьмого Всекитайского собрания народных представителей и утвержден Указом Председателя Китайской Народной Республики N 11). URL: https://flk.npc.gov.cn/ (дата обращения: 05.02.2024).

<2> Liao Z. The recent amendment to China's consumer law: An imperfect improvement and proposal for future changes // Beijing Law Review. 2014. Vol. 5. P. 165 - 166.

<3> Kristie T. Amending China's Notion of a "Consumer": Lessons from Comparative Analysis of the PRC Consumer Protection Law // Journal of Consumer Policy. 2022. Vol. 45. P. 442; Zhen C. Consumer Jurisdiction and Choice of Law Rules in European and Chinese Private International Law // Chinese Journal of Transnational Law 2023. Vol. 9. P. 392.

Необходимо отметить, что китайское процессуальное законодательство не содержит каких-либо положений, посвященных действительности соглашений о подсудности с участием потребителей. Хотя предлагалось <4> дополнить ст. 280 Гражданского процессуального кодекса Китая <5> (далее - ГПК Китая) нормами о том, что положения о договорной подсудности в общих условиях договора с участием потребителя не становятся частью договора, если профессиональная сторона не выполнила обязанность по их разъяснению потребителю разумным образом, и соглашение может быть признано недействительным, если потребитель докажет явную затруднительность ведения процесса в согласованном форуме, указанные изменения приняты не были. Однако факт доведения до сведения потребителя <6> положений о договорной подсудности под угрозой признания такого соглашения недействительным должен устанавливаться судами при разрешении дел на основании п. 31 Разъяснений Верховного народного суда Китая <7>.

--------------------------------

<4> URL: https://npcobserver.com/wp-content/uploads/2022/12/Civil-Procedure-Law-Draft-Amendment.pdf.

<5> Гражданский процессуальный кодекс Китая от 9 апреля 1991 г. (принят на четвертой сессии Седьмого Всекитайского собрания народных представителей, утвержден Указом Председателя Китайской Народной Республики N 44). URL: https://flk.npc.gov.cn/ (дата обращения: 05.02.2024).

<6> Tang Z.S., Xiao Y., Huo Z. Conflict of laws in the People's Republic of China. Edward Elgar. Cheltenham. 2016. P. 67.

<7> Разъяснения Верховного народного суда Китая о применении ГПК КНР (приняты Судебным комитетом Верховного народного суда на 1636-й сессии 18 декабря 2014 г.). URL: https://ipkey.eu/sites/default/files/legacy-ipkey-docs/interpretations-of-the-spc-on-applicability-of-the-civil-procedure-law-of-the-prc-2.pdf (дата обращения: 05.02.2024).

В законодательстве Японии соглашения о подсудности, заключенные с потребителями и работниками, по общему правилу недействительны <8>, если не соблюдаются ограничения, предусмотренные в п. 5, 6 ст. 3 - 7 Гражданского процессуального кодекса Японии (далее - ГПК Японии) <9>, которые применяются независимо от гражданства и местожительства сторон <10>. Заключение соглашений о подсудности со слабой стороной допустимо в случаях:

- если соглашение о подсудности наделяет юрисдикцией суды по месту нахождения потребителя на момент заключения соглашения (при этом такое соглашение не может рассматриваться как исключительное и не может исключать компетенцию иных судов);

- соглашение о подсудности с работником заключается при расторжении трудового договора и предусматривает, что иск может быть подан в стране по месту выполнения трудовой функции (при этом такое соглашение не может рассматриваться как исключительное и не может исключать компетенцию иных судов); или

- если потребитель или работник по собственной инициативе обращается с иском в суды, предусмотренные соглашением о подсудности, или потребитель или работник в возражениях на иск, поданный профессиональной стороной в Японии или в другой стране, ссылается на факт заключения соглашения о подсудности.

--------------------------------

<8> Kim E. Special Jurisdiction over Consumer Contracts - Focus on Art. 3.4 and Art. 3.7 of the Civil Procedure Law // Japanese Yearbook of Private International Law. 2022. Vol. 24. P. 148.

<9> Гражданский процессуальный кодекс Японии от 26 июня 1996 г. (утвержден Указом N 109). URL: https://elaws.e-gov.go.jp/ (дата обращения: 05.02.2024).

<10> Takahashi K. Optional Choice-of-Court Agreements under Japanese Law // Japanese Reports for the XXth International Congress of Comparative Law. 2019. Vol. 14. P. 102.

До 1 апреля 2012 г. процессуальному законодательству Японии не были знакомы какие-либо ограничения автономии воли сторон при заключении соглашений о международной подсудности для споров со слабой стороной, так что соглашения, наделявшие компетенцией суды иностранных государств, являлись основанием для прекращения производства в пользу избранных сторонами судов <11>. После же принятия новой редакции ГПК правоприменительная практика резко изменилась, причем даже при оценке соглашений, которые не подпадали под действие введенных п. 5, 6 ст. 3 - 7 ГПК Японии (поскольку норма должна была распространяться на соглашения, заключаемые после 1 апреля 2012 г.) <12>.

--------------------------------

<11> Например, Tokyo High Court, Judgment. 2000. November 28. (United Airlines case) H.J. (1743) 137 [2001].

<12> Tokyo High Court, Judgment. 2012. June 28. LEX/DB 25504140; Tokyo District Court, Judgment. 2012. November 14. LEX/DB 25483568; Osaka High Court, Judgment. 2014. February 20. H.J. (2225) 77 [2014]; and the Tokyo High Court, Judgment. 2014. November 17. H.T. (1409) 200 [2015].

Кратко рассмотрим подход стран общего права, для которых по общему правилу не характерно наличие строгих формализованных норм, направленных на защиту слабой стороны при определении применимой юрисдикции, и свойственна большая свобода дискреции правоприменительных органов.

Законодательство Австралии, например, содержит ряд норм, ограничивающих приведение в исполнение исключительных соглашений о подсудности в пользу иностранных судов в договорах с потребителями и малыми предприятиями <13>. Судебная же практика толкует указанные законодательные положения довольно ограничительно. Так, в недавнем решении по делу Karpik v. Carnival plc <14> Верховный суд Австралии указал на возможность заключения действительных соглашений о международной подсудности со слабой стороной: соглашение не может быть признано недействительным или неисполнимым, как и не должно автоматически признаваться в качестве несправедливого условия, если не приводит к существенному дисбалансу в правах и обязанностях сторон и разумно необходимо для защиты законных интересов одной из сторон. При этом, по мнению Верховного суда Австралии, суды вправе отказать в приведении такого соглашения в исполнение, если существуют веские причины, препятствующие приостановлению производства и направлению сторон в согласованный форум.

--------------------------------

<13> Раздел 25 приложения 2 к Закону о конкуренции и защите прав потребителей (Competition and Consumer Act) 2010 года N 51. URL: https://www.legislation.gov.au/C2004A00109/2022-07-01/text; раздел 12BF Закона об австралийской комиссии по ценным бумагам и инвестициям (Australian Securities and Investments Commission Act) 2001 г. N 101. URL: https://www.legislation.gov.au/C2023A00101/latest/text (date of access: 05.02.2024).

<14> Karpik v. Carnival plc [2023] HCA 39 (6 December 2023).

В Канаде суд обладает дискрецией приостановить производство и направить стороны в согласованный суд, независимо от того, заключено ли соглашение о подсудности между юридическими лицами или, например в потребительских договорах, если только истцом не будет доказано наличие веской причины не делать этого (strong cause test) <15>. Однако в решении по делу Douez v. Facebook <16> Верховный суд Канады отказался приводить в исполнение исключительное соглашение о подсудности с потребителем, содержащееся в стандартных условиях сделок компании Facebook и определяющее суды Калифорнии в качестве компетентного форума, тем самым изменив сложившуюся правоприменительную практику <17> и породив правовую неопределенность <18> в вопросе действительности соглашений о подсудности со слабой стороной.

--------------------------------

<15> Pavlovic M. Contracting out of Access to Justice: Enforcement of Forum-Selection Clauses in Consumer Contracts // McGill Law Journal. 2016. Vol. 62. P. 406.

<16> Douez v. Facebook 2017 SCC 33.

<17> Например, подход Верховного суда применен в деле Cain v. Pfizer, 2018 ONSC 297, Heller v. Huber, 2018 ONSC 718. Кроме того, см.: Monestier T.J. Forum Selection Clauses and Consumer Contracts in Canada // Boston University International Law Journal. 2018. Vol. 36. P. 179.

<18> Pitel S. Law on Jurisdiction Clauses Changes in Canada. URL: https://perma.cc/HA4K-JDMP (date of access: 05.02.2024); Cocks A., Edmond C. Douez v. Facebook, Inc.: Supreme Court of Canada decision creates new uncertainty about enforceability of forum selection clauses in consumer contracts. URL: https://perma.cc/3RMT-VECS (date of access: 05.02.2024).

Что касается соглашений о подсудности, заключаемых с работниками, в канадских провинциях, законодательство которых относится к общему праву, также отсутствует регулирование вопроса о возможности признания их недействительными. Тем не менее суды могут отказать в приведении соглашений в исполнение в связи с нарушением принципа равенства переговорных позиций сторон <19>.

--------------------------------

<19> Например, Stubbs v. ATS Applied Tech Systems Inc., 2010 ONCA 879.

Обратимся к регулированию рассматриваемого вопроса в отечественном праве. Нормы процессуального законодательства не предусматривают специальных правил заключения соглашений о подсудности с участием слабой стороны. Однако определенные ограничения с недавнего времени содержатся, к примеру, в Законе Российской Федерации от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 "О защите прав потребителей" <20>: в соответствии с подп. 2 п. 2 ст. 16 Закона условия договора, ограничивающие право потребителя на свободный выбор территориальной подсудности споров, предусмотренный п. 2 ст. 17 Закона, являются ничтожными <21>.

--------------------------------

<20> Закон Российской Федерации от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 "О защите прав потребителей" // Российская газета. 1996. 16 января.

<21> На что указывается внимание судов в Обзоре судебной практики по делам о защите прав потребителей (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 18.10.2023) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2024. N 1.

При этом неясно, какие процессуальные действия должен совершить суд в случае обращения потребителя с иском в соответствии с согласованной договорной подсудностью, ведь, с одной стороны, соглашение является ничтожным в силу прямого указания закона, с другой стороны, вряд ли можно говорить о несправедливости условия, если сам потребитель согласен с предъявлением иска в согласованном сторонами месте.

Ответ на последний вопрос отчасти можно найти в Обзоре судебной практики по гражданским делам, связанным с разрешением споров об исполнении кредитных обязательств <22>: если исковое заявление подано в суд потребителем согласно условию заключенного сторонами соглашения о подсудности, судья не вправе возвратить такое исковое заявление. Однако названные разъяснения были даны до дополнения Закона о защите прав потребителей указанными выше нормами и не снимают вопрос приведения в исполнение ничтожного соглашения.

--------------------------------

<22> Обзор судебной практики по гражданским делам, связанным с разрешением споров об исполнении кредитных обязательств (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 22.05.2013) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2013. N 9.

Не решен и вопрос подсудности для случаев, когда потребитель является ответчиком по делу, поскольку и ст. 17 Закона "О защите прав потребителей", и ст. 29 ГПК РФ регулируют исключительно подсудность по выбору истца-потребителя. Специальное регулирование для исков профессиональной стороны к потребителю содержится только в ст. 13 Закона от 21 декабря 2013 г. N 353-ФЗ "О потребительском кредите (займе)" <23>: может быть согласован исключительно суд, расположенный в пределах субъекта Российской Федерации по месту нахождения заемщика.

--------------------------------

<23> Федеральный закон от 21 декабря 2013 г. N 353-ФЗ "О потребительском кредите (займе)" // Российская газета. 2013. 23 декабря.

Для потребительских споров с участием иностранных лиц специальные нормы в гл. 44 ГПК отсутствуют. В этой связи до внесения в 2015 г. в ст. 402 положений о подсудности споров российским судам в случаях "распространения рекламы в информационно-телекоммуникационной сети Интернет, направленной на привлечение внимания потребителей, находящихся на территории Российской Федерации", нередкими были случаи возвращения исковых заявлений в связи с тем, что ответчик не имеет органа управления, филиалов или представительств, а также имущества на территории Российской Федерации <24>.

--------------------------------

<24> Терентьева Л.В. Соглашение о международной подсудности с участием потребителя: предоставление защитной юрисдикции потребителю в цифровую эпоху // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина. 2019. N 10. С. 118; Определение Краснодарского краевого суда от 25 августа 2014 г. N 4г-8283/14 // Архив Краснодарского краевого суда.

Для трудовых споров, в том числе с иностранными работодателями, ни процессуальные кодексы, ни ТК РФ прямо не запрещают изменять подсудность соглашением сторон <25>. Тем не менее в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 14 мая 2018 г. N 81-КГ18-4 был сделан вывод, что соглашения о подсудности в трудовых договорах не подлежат применению в силу положений ст. 9 ТК РФ. Схожая позиция встречалась и в иных правоприменительных актах до принятия названного Определения <26>, однако имеется и обратная судебная практика, признающая действительность соглашений о подсудности в индивидуальных трудовых договорах <27>.

--------------------------------

<25> Бережнов А.А. К вопросу о договорной подсудности в трудовых отношениях // Трудовое право в России и за рубежом. 2017. N 3. С. 19.

<26> См., например: Апелляционное определение Московского городского суда от 16 февраля 2017 г. N 33-6350/2017 // Архив Московского городского суда; Апелляционное определение Астраханского областного суда от 30 марта 2017 г. N 33-1258/2017 // Архив Астраханского областного суда.

<27> Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 11 ноября 2019 г. N 33-28132/2019 // Архив Санкт-Петербургского городского суда; Апелляционное определение Свердловского областного суда от 11 мая 2018 г. N 33-7615/2018 // Архив Свердловского областного суда.

Кроме того, в п. 13 Обзора практики рассмотрения судами дел о материальной ответственности работника <28> указано на ограничение свободы сторон по согласованию договорной подсудности для исков о взыскании с работника материального ущерба: работодатель вправе предъявить иск только по месту жительства работника либо по месту исполнения трудового договора.

--------------------------------

<28> Обзор практики рассмотрения судами дел о материальной ответственности работника (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 05.12.2018) // СПС "КонсультантПлюс".

В сфере международной договорной подсудности для индивидуальных трудовых споров в отсутствие четкого законодательного регулирования и разъяснений на уровне Пленума ВС полагаем, что соглашения о подсудности также будут признаваться не подлежащими применению.

Таким образом, необходимо отметить несовершенство российского регулирования соглашений о подсудности (включая международную подсудность) со слабой стороной. Как видно из опыта зарубежных стран, установление четких критериев и правил для заключения и действительности соглашений способствует единообразию судебной практики и действительному обеспечению защиты слабой стороны. Дискреционность и отсутствие четких законодательных предписаний, в свою очередь, приводит к правовой неопределенности и принятию противоречивых судебных актов. В этой связи полагаем необходимым реформирование российского законодательства, причем как на уровне отраслевых материально-правовых законодательных актов, так и на уровне процессуального законодательства, которое должно быть дополнено соответствующими положениями о подсудности по делам с участием слабой стороны.

Литература

1. Бережнов А.А. К вопросу о договорной подсудности в трудовых отношениях / А.А. Бережнов // Трудовое право в России и за рубежом. 2017. N 3. С. 18 - 20.

2. Терентьева Л.В. Соглашение о международной подсудности с участием потребителя: предоставление защитной юрисдикции потребителю в цифровую эпоху / Л.В. Терентьева // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина. 2019. N 10. С. 110 - 124.

ВИДЫ СОГЛАШЕНИЙ О МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОДСУДНОСТИ

Н.А. БОГДАНОВА

Богданова Наталья Александровна, юрист отдела разрешения споров московского офиса международной юридической фирмы "Байтен Буркхардт", аспирант кафедры международного частного и гражданского права Московского государственного института международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации (МГИМО МИД России).

Существуют различные виды соглашений о международной подсудности. От вида соглашения зависит объем прав его сторон, действительность и процессуальные последствия заключения такого соглашения. Кроме того, в разных правопорядках далеко не все виды соглашений признаются в качестве действительных и допустимых. По этим причинам стороны должны внимательно подходить к выбору формулировки соглашения о международной подсудности.

В настоящей статье изложены различные виды соглашений о международной подсудности с указанием их преимуществ и недостатков.

Ключевые слова: соглашение о международной подсудности, Регламент ЕС N 1215/2012, Конвенция о соглашениях о выборе суда, международная подсудность; (не)исключительные; (а)симметричные соглашения.

Types of International Jurisdiction Agreements

N.A. Bogdanova

Bogdanova Natalya A., Lawyer of the Dispute Resolution Department of the Moscow Office of the Beiten Burkhardt Law Firm, Postgraduate Student of the Department of Private International and Civil Law of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation (MGIMO University).

There are different types of agreements on international jurisdiction. The scope of the rights of the parties, the validity and the procedural consequences of such an agreement depend on the type of agreement. Moreover, not all types of agreements are recognized as valid and acceptable in different legal orders. For these reasons, the parties should carefully choose the wording of the choice of court agreement. This article describes the various types of agreements, indicating their advantages and disadvantages.

Key words: agreement on international jurisdiction, Regulation EU No. 1215/1212, Convention on choice of court agreements, international jurisdiction, non(exclusive); (a)symmetric agreements.

Соглашение о международной подсудности представляет собой договоренность между двумя и более лицами относительно того, государственные суды какого государства (или государств) обладают компетенцией и (или) суды какого государства (или государств) лишаются компетенции на рассмотрение споров, возникших или способных возникнуть в будущем между договаривающимися лицами, из определенного(-ых) правоотношения(-ий), осложненного(-ых) иностранным элементом. Существуют различные виды соглашений о международной подсудности. В рамках настоящей статьи предлагается дать краткую характеристику исключительных и неисключительных, опционных и косвенных соглашений о международной подсудности.

Исключительные и неисключительные соглашения о международной подсудности.

В зависимости от объема компетенции, которой наделяются суды того или иного государства, выделяют исключительные (императивные) и неисключительные (дозволяющие, факультативные) соглашения о международной подсудности. Деление соглашений на исключительные и неисключительные закреплено не только в доктрине и судебной практике, но и в Конвенции в отношении соглашений о выборе суда (Convention on choice of court agreements) от 30 июня 2005 г. (далее - Гаагская конвенция 2005 г.) <1> и Регламенте (ЕС) N 1215/2012 о подсудности, признании и исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам от 12 декабря 2012 г. (далее - Регламент N 1215/2012) <2>.

--------------------------------

<1> Вступила в силу 1 октября 2015 г. Российская Федерация ее одобрила, но не подписала.

<2> Подробнее об указанном Регламенте и регулировании соглашений см.: Богданова Н.А. Регулирование соглашений о международной подсудности в соответствии с новым регламентом ЕС о юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам // Арбитражный и гражданский процесс. М., 2015. N 8. С. 47 - 52; Богданова Н.А. Включение оговорки о международной подсудности в устав юридического лица: опыт ЕС // Арбитражный и гражданский процесс. М., 2016. N 6. С. 29 - 34.

Исключительное соглашение (exclusive/mandatory) о международной подсудности устанавливает, что все споры между сторонами соглашения, охватываемые таким соглашением, подпадают под компетенцию согласованного форума и не могут быть рассмотрены каким-либо иным судом, за исключением случаев, если такое соглашение не имеет силы или обе стороны добровольно соглашаются подчиниться компетенции другого государства в соответствии с общими правилами международной подсудности <3>. Классическая формулировка исключительного соглашения о международной подсудности выглядит следующим образом: "суды государства X обладают исключительной компетенцией по рассмотрению всех споров из настоящего договора".

--------------------------------

<3> Magnus U., Mankowski P. European Commentaries on Private International Law. Commentary. Volume I. Brussels I bis Regulation. : Verlag Dr. Otto Schmidt KG, 2016. P. 658.

Что касается отечественного регулирования, то при наличии пророгационного соглашения о передаче спора в компетентный суд иностранного государства арбитражный суд Российской Федерации оставляет исковое заявление без рассмотрения, если любая из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в арбитражном суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде Российской Федерации, за исключением случаев, если арбитражный суд установит, что пророгационное соглашение недействительно, утратило силу, не может быть исполнено или не предусматривает исключение компетенции арбитражных судов Российской Федерации. Таким образом, исковое заявление, поданное в российский суд, подлежит оставлению без рассмотрения только в том случае, если соглашение о международной подсудности является исключительным (исключает компетенцию российских государственных арбитражных судов). Напротив, если компетенция российского суда не исключена, то российский суд обладает компетенцией по рассмотрению спора по существу. (пункт 11 Постановления Пленума ВС РФ от 27.06.2017 N 23).

В англо-американской доктрине исключительные соглашения также именуются дерогационными, поскольку они исключают компетенцию любых других судов, которые обладали бы компетенцией в соответствии с общими правилами международной подсудности в отсутствие соглашения о международной подсудности <4>.

--------------------------------

<4> Born G. International Arbitration and Forum Selection Agreements: Drafting and Enforcing. Alphen aan den Rijn: Kluwer Law International, 2013. P. 18.

Однако в ряде случаев понятия "исключительное соглашение" и "дерогационное соглашение" могут не совпадать. Так, соглашение сторон о международной подсудности может звучать следующим образом: "суды государства X не обладают компетенцией по рассмотрению споров из настоящего договора". В таком случае имеет место лишь дерогация, но отсутствует наделение компетенцией судов иных государств.

В заключение заметим, что исключительные соглашения в ряде стран оказывают влияние на право, применимое к правоотношению, поскольку рассматриваются в качестве индикатора подразумеваемого соглашения о выборе применимого права (при отсутствии явно выраженного соглашения о применимом праве к правоотношению) <5>.

--------------------------------

<5> Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 115.

Неисключительные соглашения (nonexclusive/permissive) о международной подсудности предоставляют сторонам право обратиться в согласованный форум, но не исключают / не запрещают предъявление требований в суды иных государств, если эти суды обладают компетенцией по разрешению спора в соответствии с общими правилами международной подсудности. В англо-американской доктрине неисключительные соглашения также именуются пророгационными, поскольку наделяют суды определенного государства компетенцией, но не исключают применение общих норм международной подсудности <6>.

--------------------------------

<6> Born G. International Civil Litigation in United States Courts. Commentary and Materials / G. Born. The Haag: Kluwer Law International, 1996. P. 372.

Таким образом, исключительное соглашение о международной подсудности порождает взаимные, подлежащие принудительному исполнению права и обязанности у сторон по обращению с иском только в согласованный форум и ни в какой другой. Обращение с иском в иной форум является нарушением обязательства и может являться основанием для взыскания убытков <7>. Напротив, неисключительное соглашение о международной подсудности не порождает обязательства у его сторон обратиться с иском в какой-то определенный, заранее согласованный форум. Обращение в иной форум в соответствии с общими правилами международной подсудности (например, по месту нахождения ответчика) не является нарушением обязательства. Суть неисключительного соглашения о международной подсудности заключается, таким образом, в наделении сторон правом обращаться с исками в один или несколько компетентных судов, не устанавливая для сторон обязанности по обращению с иском в какой-то один форум. Кроме того, неисключительные соглашения "не могут считаться свидетельством согласованной воли сторон на применение права страны места нахождения суда, поскольку спор может попасть на рассмотрение судов различных стран" <8>. Таким образом, неисключительное соглашение не служит индикатором подразумеваемого соглашения о выборе применимого права.

--------------------------------

<7> Fentiman R. International commercial litigation. New York: Oxford University Press, 2015. P. 44.

<8> Асосков А.В. Указ. соч. С. 115.

Для отечественной доктрины <9> и судебной практики <10> характерным является деление соглашений о международной подсудности на пророгационные и дерогационные (без использования терминов "исключительное" или "неисключительное" соглашение).

--------------------------------

<9> Елисеев Н.Г. в работе: Рожкова М.А., Елисеев Н.Г., Скворцов О.Ю. Договорное право: соглашения о подсудности, международной подсудности, примирительной процедуре, арбитражное (третейское) и мировое соглашения. М.: Статут, 2008. С. 67 - 68.

<10> Пункт 7 Постановления Пленума ВС РФ от 27 июня 2017 г. N 23.

В германской доктрине также выделяют пророгационные соглашения и дерогационные соглашения <11>. При этом указывается, что в зависимости от формулировки, использованной сторонами соглашения, соглашение может либо: (1) иметь как пророгационный, так и дерогационный эффект; (2) иметь только пророгационный эффект; (3) иметь только дерогационный эффект.

--------------------------------

<11> Шак Х. Международное гражданское процессуальное право: Учебник. М.: БЕК, 2001. С. 208 - 209.

Если пророгационное соглашение устанавливает исключительную компетенцию судов какого-либо государства (тем самым исключая возможность обращения в суды иных государств), то налицо не только пророгационный, но и дерогационный эффект соглашения. Если соглашение наделяет суды какого-либо государства неисключительной компетенцией по разрешению споров, оставляя за истцом право обращения в иные компетентные суды в соответствии с общими правилами международной подсудности, то такое соглашение имеет только пророгационный эффект (так называемое "чистое" пророгационное соглашение - reine Prorogationsvereinbarung). Примером такого соглашения может служить следующая формулировка: "Местом рассмотрения споров из настоящего договора является г. Мюнхен. Стороны вправе обратиться с исками в иные суды в соответствии с общей международной подсудностью". Если соглашение лишь исключает компетенцию судов какого-либо государства, не устанавливая компетентный суд, то такое соглашение имеет только дерогационный эффект (так называемое "чистое", или "изолированное", дерогационное соглашение - reine oder isolierte Derogationsvereinbarung), такое соглашение также вполне допустимо, однако редко встречается на практике. Таким образом, в странах континентальной системы термины "пророгация" и "пророгационное соглашение" имеют более широкое значение, чем в странах общего права, и могут охватывать как исключительные, так и неисключительные соглашения <12>.

--------------------------------

<12> Born G. International Arbitration and Forum Selection Agreements. P. 18.

Опционные (альтернативные) соглашения о международной подсудности.

Помимо соглашений, которые заранее устанавливают компетентный форум по рассмотрению спора, вне зависимости от процессуального статуса в будущем той или иной стороны соглашения, на практике также встречаются опционные соглашения о международной подсудности. Опционные соглашения о международной подсудности предусматривают, что компетентный форум определяется в зависимости от того, какая из сторон является истцом, либо могут предусматривать иную альтернативу в выборе компетентного суда, которой вправе воспользоваться истец. В германской доктрине такие соглашения именуются альтернативными, или мультивалентными.

Примерами опционных соглашений могут служить следующие формулировки: "если X обратится с иском к Y, то исключительной компетенцией будут обладать суды Франции. Если Y обратится с иском к X, то исключительной компетенцией будут обладать суды ФРГ", или "компетенцией по рассмотрению споров обладают суды государства X или суды государства Y по выбору истца", или "компетенцией по рассмотрению спора обладает либо торговый суд Парижа, либо торговый суд Лиона".

Допустимость таких соглашений не ставится под сомнение в европейских правопорядках <13>. Однако, поскольку правом выбора места судебного разбирательства наделен именно истец, между сторонами не исключена "гонка" в предъявлении иска.

--------------------------------

<13> Magnus U., Mankowski P. Op. cit. P. 607, 657.

Косвенные соглашения о международной подсудности.

Соглашение сторон о месте рассмотрения спора может указывать компетентный форум не прямо, но быть обусловлено иными факторами (например, местом исполнения обязательства, местом жительства одной из сторон и т.п.). В отечественной доктрине такие соглашения предлагается именовать косвенными <14>.

--------------------------------

<14> Елисеев Н.Г. в работе: Елисеев Н.Г., Вершинина Е.В. Международное гражданское процессуальное право. М.: Проспект, 2011. С. 130.

В германской доктрине такие соглашения именуются "сопряженными" (reziproke Gerichtsstandklauseln), поскольку компетентный форум зависит от обстоятельства, заранее согласованного сторонами спора. В качестве примера в германской доктрине приводятся соглашения, формулированные следующим образом: "истец вправе обращаться с иском к ответчику в суд государства, в котором истец имеет место жительства или место нахождения", или "истец вправе обращаться с иском к ответчику исключительно в суд государства, в котором ответчик имеет место жительства или место нахождения", или "исключительной компетенцией по рассмотрению спора обладают суды государства, в котором сторона X осуществляет свою основную предпринимательскую деятельность". Представляется, что соглашения, сформулированные таким образом, не обеспечивают стабильность в процессуальных отношениях, поскольку позволяют потенциальному истцу/ответчику манипулировать подсудностью спора путем смены своего местонахождения накануне предъявления иска. В таких случаях предлагается использовать следующий защитный механизм: если смена стороной места своей предпринимательской деятельности обусловлена лишь желанием изменить подсудность спора, то такие действия не должны иметь значения для подсудности спора. В таком случае дело подлежит разрешению судом того государства, где сторона имела место своей деятельности на момент заключения договора, а не на момент возбуждения производства <15>.

--------------------------------

<15> Magnus U., Mankowski P. Op. cit. P. 621.

Отметим несколько подходов, сформированных в ЕС на наднациональном уровне и касающихся косвенных соглашений. Так, Суд ЕС в деле Coreck Maritime GmbH v Handelsveem BV and others указал, что от соглашения не требуется, чтобы компетентный суд мог быть определен исключительно на основании формулировки соглашения. Достаточно, чтобы оговорка содержала объективные факторы, на основании которых стороны избрали для себя место рассмотрения спора. Однако эти факторы должны быть достаточно четкими и позволяющими суду, рассматривающему спор, разрешить вопрос о наличии или отсутствии компетенции по рассмотрению спора. Указанные объективные факторы могут быть также установлены на основании конкретных обстоятельств дела. Следуя указанному выводу, Суд ЕС признал действительной оговорку, содержащуюся в коносаменте, в силу которой стороны договорились, что компетентными являются суды государства, в котором перевозчик осуществляет свою основную деятельность (principal place of business). В указанном деле Суд ЕС также указал, что толкование оговорки должно осуществляться сообразно намерениям сторон <16>.

--------------------------------

<16> Решение Суда ЕС от 9 ноября 2000 г. по делу Coreck Maritime GmbH v. Handelsveem BV and Others. N C-387/98. Para. 10 - 15.

Допустимость заключения косвенных соглашений, обусловленных местом жительства или местом нахождения одной из сторон договора, в настоящий момент признана в Российской Федерации в практике российских судов <17>. Однако какие-либо защитные механизмы, аналогичные изложенным выше, в целях недопущения злоупотреблений в отечественном законодательстве не предусмотрены. Что касается практики судов общей юрисдикции, то здесь можно встретить решения, из которых следует, что за такими соглашениями не признается юрисдикционный эффект <18>.

--------------------------------

<17> Пункт 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. N 158.

<18> Так, в Определении Московского городского суда от 24 января 2011 г. по делу N 33-1094 суд указал, что оговорка о подсудности, сформулированная как "споры, возникшие в связи с исполнением договора, подлежат рассмотрению Российским судом по месту жительства Абонента в соответствии с нормами процессуального законодательства Российской Федерации", не является достаточно определенной, даже несмотря на то, что далее в договоре был указан адрес проживания абонента. При этом в исковом заявлении был указан другой адрес проживания абонента. При таких обстоятельствах суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу, что из "условия договора не следует, что стороны пришли к пророгационному соглашению о подсудности спора, поскольку указание в договоре на место жительства абонента не может рассматриваться как соглашение сторон о суде, в котором подлежит рассмотрению спор. Указанная формулировка договора свидетельствует об отсутствии определенности в вопросе подсудности дела, поскольку неясно, что подразумевается под местом жительства абонента, а указание на определенный суд в договоре отсутствует. При таких данных вывод суда о наличии оснований для возвращения искового заявления является обоснованным". Такой подход суда может быть подвергнут критике. Коль скоро стороны указали, что дело подлежит рассмотрению судом по месту жительства одной из сторон договора и указали в договоре соответствующий адрес, представляется, что стороны намеревались отнести спор именно к компетенции соответствующего суда, несмотря на отсутствие точного наименования соответствующей судебной инстанции в оговорке о подсудности.

Литература

1. Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств / А.В. Асосков. М.; Берлин: Инфотропик Медиа, 2012. 615 с.

2. Богданова Н.А. Включение оговорки о международной подсудности в устав юридического лица: опыт ЕС / Н.А. Богданова // Арбитражный и гражданский процесс. 2016. N 6. С. 29 - 34.

3. Богданова Н.А. Регулирование соглашений о международной подсудности в соответствии с новым регламентом ЕС о юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам / Н.А. Богданова // Арбитражный и гражданский процесс. 2015. N 8. С. 47 - 52.

4. Елисеев Н.Г. Международное гражданское процессуальное право / Н.Г. Елисеев, Е.В. Вершинина. М.: Проспект, 2011. 240 с.

5. Рожкова М.А. Договорное право: соглашения о подсудности, международной подсудности, примирительной процедуре, арбитражное (третейское) и мировое соглашения / М.А. Рожкова, Н.Г. Елисеев, О.Ю. Скворцов. М.: Статут, 2008. 523 с.

6. Шак Х. Международное гражданское процессуальное право: Учебник / Х. Шак; пер. с нем. М.: БЕК, 2001. 560 с.

О ПРИМЕНЕНИИ ПРАВИЛ О МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОДСУДНОСТИ ДЕЛ,

ВОЗНИКШИХ ИЗ ПРАВООТНОШЕНИЙ РОДИТЕЛЕЙ И ДЕТЕЙ

М.Л. ШЕЛЮТТО

Шелютто М.Л., ведущий научный сотрудник ИЗиСП, кандидат юридических наук.

В настоящем комментарии будут освещены возникшие в судебной практике вопросы определения международной подсудности дел о лишении родительских прав, об определении места жительства ребенка с одним из родителей при их раздельном проживании, порядка осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка, на основании Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанной в г. Минске 22 января 1993 г. (далее - Минская конвенция), или Конвенции о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей, заключенной в г. Гааге 19 октября 1996 г. (далее - Гаагская конвенция 1996 г.).

1. Применение Минской конвенции. А. обратилась в Домодедовский городской суд Московской области с иском к бывшему мужу К. о лишении его родительских прав в отношении их дочери 2011 года рождения. А. является гражданкой России, К. - гражданином Украины, проживающим на территории Украины, их несовершеннолетняя дочь - гражданка России, проживает с матерью и зарегистрирована по месту жительства своей матери А. в Домодедовском районе Московской области.

Определением суда от 3 июля 2014 г. исковое заявление возвращено в связи с неподсудностью спора, истице разъяснено право обратиться в суд по месту жительства ответчика. Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 3 сентября 2014 г. определение суда оставлено без изменения.

Указанные судебные акты были пересмотрены в кассационном порядке Президиумом Московского областного суда.

В Постановлении кассационной инстанции отмечается, что в силу ч. 1 ст. 402 ГПК РФ в случае, если иное не установлено правилами гл. 44 названного Кодекса (посвященной подсудности судам в Российской Федерации дел с участием иностранных лиц - иностранных граждан, лиц без гражданства, иностранных организаций, международных организаций), подсудность дел с их участием судам в Российской Федерации определяется по правилам гл. 3 ГПК РФ о внутренней подсудности. В то же время согласно ч. 4 ст. 11 ГПК РФ, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены законом, суд при разрешении гражданского дела применяет правила международного договора.

В Постановлении кассационной инстанции указано также, что в силу ст. 6 Семейного кодекса РФ, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены семейным законодательством, применяются правила международного договора. Согласно ст. 163 СК РФ права и обязанности родителей и детей определяются законодательством государства, на территории которого они имеют совместное место жительства; при отсутствии совместного места жительства родителей и детей права и обязанности родителей и детей определяются законодательством государства, гражданином которого является ребенок.

Далее в Постановлении Президиума Московского областного суда отмечается, что Российская Федерация и Украина являются участниками Минской конвенции, а в соответствии с п. 1 ст. 32 Минской конвенции правоотношения родителей и детей определяются по законодательству Договаривающейся Стороны, на территории которой постоянно проживают дети. Согласно п. 3 ст. 32 по делам о правоотношениях между родителями и детьми компетентен суд Договаривающейся Стороны, законодательство которой подлежит применению в соответствии с п. 1 этой статьи.

Таким образом, заключил Президиум Московского областного суда, обращение А. с иском к К. о лишении его родительских прав в российский суд - по месту жительства ребенка - соответствует требованиям международного права, положения которого имеют приоритетное значение в системе российского законодательства (п. 2 ст. 1 ГПК РФ).

Президиум Московского областного суда счел, что судами допущены существенные нарушения норм материального права. Определение городского суда и Апелляционное определение были отменены, а дело направлено на рассмотрение в суд первой инстанции (далее - дело N 1). Позиция суда кассационной инстанции по делу N 1, выраженная формулировкой "Иск о лишении родительских прав отца, имеющего постоянную регистрацию в Украине, подлежит рассмотрению в суде по месту жительства ребенка", опубликована в Бюллетене судебной практики Московского областного суда за второй квартал 2015 года, утвержденном Президиумом Московского областного суда 9 сентября 2015 г. (п. 9 Судебной практики Московского областного суда по гражданским делам и делам, вытекающим из публичных правоотношений) <1>.

--------------------------------

<1> СПС "КонсультантПлюс". Аналогичная позиция ранее высказана в Постановлении Президиума Московского областного суда от 8 ноября 2006 г. N 678 по делу N 44г-408/06, Апелляционном определении Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 10 июня 2013 г. по делу N 11-18176 // СПС "КонсультантПлюс".

Ответчик по делу N 1 являлся гражданином Украины и проживал на ее территории. Каждое из этих двух фактических обстоятельств влекло необходимость определить, суду какого государства - России или Украины - подсудно дело N 1.

Хотя международная подсудность регламентируется в гл. 44 ГПК РФ только в связи с участием в деле иностранных лиц, дело может иметь трансграничный характер при осложнении правоотношения иностранным элементом и в иной форме. Иностранный элемент может выражаться, например, в том, что лицо, участвующее в деле, будучи российским гражданином, постоянно проживает за рубежом либо спорное имущество находится за пределами территории Российской Федерации. Если в российский суд предъявлено требование, касающееся ребенка - гражданина Российской Федерации, вопрос о международной подсудности дела также нуждается в разрешении, если такой ребенок постоянно проживает за пределами Российской Федерации независимо от того, привлечен он к участию в деле в качестве стороны или нет.

Положения Минской конвенции о разграничении международной подсудности подлежат применению в том случае, когда спор возник из правоотношения, осложненного иностранным элементом в той или иной форме, который связан с одним или одновременно несколькими государствами - участниками этой Конвенции, а именно с Арменией, Беларусью, Грузией <1>, Казахстаном, Таджикистаном, Туркменистаном, Узбекистаном, Украиной.

--------------------------------

<1> Двусторонний договор с Грузией с аналогичным предметом регулирования - Договор между Российской Федерацией и Республикой Грузия о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанный в городе Тбилиси 15 сентября 1995 г., - к настоящему моменту в силу не вступил, поэтому в отношениях с Грузией необходимо применять положения Минской конвенции. Выход Грузии в 2009 г. из Содружества Независимых Государств не влияет на ее участие в Минской конвенции.

Участниками Минской конвенции являются также Азербайджан, Кыргызстан и Молдова, однако они связаны с Российской Федерацией двусторонними договорами с аналогичным предметом регулирования, которыми и следует руководствоваться в соответствующих случаях <1>.

--------------------------------

<1> См.: Договор между Российской Федерацией и Азербайджанской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанный в г. Москве 22 декабря 1992 г.; Договор между Российской Федерацией и Республикой Кыргызстан о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанный в г. Бишкеке 14 сентября 1992 г.; Договор между Российской Федерацией и Республикой Молдова о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанный в г. Москве 25 февраля 1993 г.

В Постановлении Президиума Московского областного суда по делу N 1 в качестве критерия определения подсудности было использовано место жительства ребенка.

Постоянное проживание детей на территории государства - участника Минской конвенции было первоначально установлено в ст. 32 этой Конвенции в качестве критерия определения международной подсудности дел, возникающих из правоотношений родителей и детей. К таким делам относятся, например, дела об определении места жительства детей с одним из родителей при их раздельном проживании, порядка участия родителя, проживающего отдельно от ребенка, в воспитании ребенка, о лишении родительских прав, о восстановлении в родительских правах, об ограничении в родительских правах <1>.

--------------------------------

<1> Подсудность дел о взыскании алиментов с совершеннолетних детей определяется в п. 2 ст. 32 Минской конвенции в первоначальной редакции по-другому в специальном правиле.

Однако позднее Протоколом к Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанным в г. Москве 28 марта 1997 г. (далее - Протокол), ст. 32 Минской конвенции была изложена в иной редакции, согласно которой международная подсудность дела о правах и обязанностях родителей и детей <1> определяется по-другому. Такое дело согласно п. п. 1, 3 ст. 32 Минской конвенции в редакции Протокола подсудно суду государства - участника Минской конвенции, на территории которого родители и дети имеют постоянное совместное место жительства, а при отсутствии у них постоянного совместного места жительства дело подсудно суду государства, гражданином которого является ребенок.

--------------------------------

<1> При этом специальные правила предусмотрены в отношении права, применимого к алиментным обязательствам, и подсудности дел об алиментах (п. п. 2, 3 ст. 32 Минской конвенции в редакции Протокола).

Следовательно, согласно Минской конвенции в редакции Протокола при отсутствии совместного постоянного места жительства родителей и детей на территории государства - участника этой Конвенции спор о лишении родительских прав одного из родителей подсуден суду государства, гражданином которого является ребенок, несмотря на то что он может постоянно проживать в другом государстве - участнике Минской конвенции.

Вместе с тем при применении ст. 32 Минской конвенции необходимо учитывать, что Протокол был ратифицирован не всеми, а частью государств - участников Минской конвенции: Арменией, Беларусью, Казахстаном, Кыргызстаном, Молдовой, Российской Федерацией, Таджикистаном, Украиной. В отношениях Российской Федерации с указанными государствами (исключая Кыргызстан и Молдову <1>) при разрешении вопросов о международной подсудности споров о детях следует руководствоваться ст. 32 Минской конвенции в редакции Протокола.

--------------------------------

<1> Российская Федерация связана с Республикой Молдова и Кыргызстаном, как уже отмечалось, наряду с Минской конвенцией двусторонними международными договорами по тому же предмету, которыми и следует руководствоваться. Сведения о действии Протокола см. в карточке документа в пункте меню "Информация депозитария" на официальном сайте Исполнительного комитета Содружества Независимых Государств "Единый реестр правовых актов и других документов Содружества Независимых Государств". URL: http://cis.minsk.by/reestr/ru/index.html#reestr/view/summary?doc=690.

В то же время Протокол не был подписан Туркменистаном, а Азербайджан, Грузия и Узбекистан хотя и подписали Протокол, но до настоящего времени его не ратифицировали. Соответственно в отношениях с Грузией, Туркменистаном и Узбекистаном необходимо применять ст. 32 Минской конвенции в первоначальной редакции <1>.

--------------------------------

<1> В отношениях между Российской Федерацией и Азербайджаном необходимо руководствоваться упомянутым выше двусторонним договором.

Таким образом, вследствие участия в Протоколе не всех государств - участников Минской конвенции обе редакции ст. 32 этой Конвенции являются параллельно действующими: первоначальная применяется в отношениях Российской Федерации с Грузией, Туркменистаном и Узбекистаном, а новая - в отношениях нашей страны с Арменией, Беларусью, Казахстаном, Таджикистаном и Украиной.

Такая специфика действия двух редакций ст. 32, как и других измененных Протоколом положений Минской конвенции, определяется правовой природой указанных документов как многосторонних международных договоров. В соответствии со ст. 40 Венской конвенции о праве международных договоров, заключенной в городе Вене 23 мая 1969 г. (далее - Венская конвенция) <1>, соглашение о внесении поправок (в нашем случае это Протокол) в многосторонний международный договор (в нашем случае это Минская конвенция) не связывает государство, уже являющееся участником договора, но не ставшее участником соглашения о внесении поправок в договор. В отношении такого государства применяется п. 4 "b" ст. 30 Венской конвенции, согласно которому в отношениях между государством - участником обоих договоров и государством - участником только одного договора их взаимные права и обязательства регулируются договором, участниками которого являются оба государства.

--------------------------------

<1> СССР присоединился к Венской конвенции на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 апреля 1986 г. N 4407-XI.

Итак, вопрос о действии измененных Протоколом положений Минской конвенции решается на основании Венской конвенции в зависимости от круга участников Протокола.

В Постановлении Московского областного суда по делу N 1 п. 1 ст. 32 Минской конвенции воспроизведен в первоначальной редакции без учета Протокола, действующего в отношениях между Российской Федерацией и Украиной с 9 января 2001 г. Вместе с тем в конкретной ситуации по делу N 1 ошибочная ссылка на первоначальную редакцию ст. 32 Минской конвенции, утратившую силу в отношениях Российской Федерации и Украины ко времени рассмотрения этого дела, не имела значения по существу. Ребенок, вопрос о лишении родительских прав в отношении которого рассматривался по делу N 1, не только постоянно проживает в России, но одновременно имеет российское гражданство. Гражданство ребенка и является в соответствии со ст. 32 Минской конвенции в редакции Протокола обстоятельством, определяющим подсудность дела, возникшего из правоотношений родителей и детей, при отсутствии у них совместного постоянного места жительства. Дело N 1 с учетом российского гражданства ребенка было подсудно российскому суду в соответствии с п. п. 1, 3 ст. 32 Минской конвенции в редакции Протокола.

Однако, если бы ребенок, постоянно проживающий в России, был гражданином Украины, вывод о подсудности дела российскому суду противоречил бы измененной Протоколом редакции ст. 32 Минской конвенции.

Отметим также, что упоминания в Постановлении кассационной инстанции ст. ст. 6, 163 СК РФ не имели юридического значения при решении вопроса о международной подсудности дела N 1. Правила о разграничении международной подсудности являются по своей правовой природе процессуальными. СК РФ, хотя и включает отдельные процессуальные положения (см., например, ст. ст. 22 - 24, 28, абз. третий п. 3 ст. 65, абз. второй п. 2 ст. 66, ст. 70), не содержит правил, определяющих ни внутреннюю подсудность дел, возникающих из семейных отношений, ни международную подсудность таких дел. В ст. 163 СК РФ предусмотрены коллизионные нормы: установлено материальное право, подлежащее при отсутствии международного договора Российской Федерации применению к правам и обязанностям родителей и детей, если их отношения осложнены иностранным элементом. Критерии, определяющие международную подсудность соответствующих дел, в этой статье не предусмотрены. При отсутствии международного договора Российской Федерации, разграничивающего международную подсудность гражданских дел, в том числе дел, возникающих из семейных правоотношений, или конкретно дел, возникающих из правоотношений родителей и детей, международная подсудность дела, возникшего из семейных правоотношений, определяется в соответствии с правилами, предусмотренными не СК РФ, а ГПК РФ.

Отмена судебных актов по делу N 1 в кассационном порядке Президиумом Московского областного суда была в действительности связана с существенным нарушением судами первой и апелляционной инстанций норм не материального, а процессуального права.

2. Применение Гаагской конвенции 1996 г.

2.1. Д., гражданин Нидерландов, обратился в Басманный районный суд г. Москвы с иском к К., гражданке Польши, о возложении обязанности не чинить ему препятствий в общении с ребенком, имеющим гражданство Нидерландов, определении порядка общения с ребенком. С 2003 по 2016 г. стороны проживали в гражданском браке в Нидерландах, у них родилась дочь. В 2014 г. семья переехала в Москву, где родители ребенка работают, а ребенок посещает детский сад. Стороны проживали вместе до декабря 2016 г. С этого времени ответчик чинит препятствия истцу в общении с дочерью.

Определением районного суда от 18 декабря 2017 г. (в редакции определения этого же суда от 20 апреля 2018 г. об исправлении описки) производство по делу прекращено со ссылкой на ст. ст. 134, 220, 402 ГПК РФ в связи с неподведомственностью спора российскому суду, поскольку стороны являются гражданами иностранных государств, не имеют совместного места жительства на территории России, а их ребенок проживает в России временно. Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 22 марта 2018 г. Определение суда первой инстанции оставлено без изменения.

В кассационной жалобе Д. просил отменить указанные судебные постановления и направить дело на рассмотрение в суд первой инстанции. По запросу судьи Верховного Суда РФ дело было истребовано, и Определением Суда от 21 января 2019 г. кассационная жалоба с делом передана для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ.

Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 26 февраля 2019 г. Определение районного суда и Апелляционное определение отменены, а дело направлено для рассмотрения в суд первой инстанции. Суд кассационной инстанции при определении подсудности дела руководствовался ст. 5 Гаагской конвенции 1996 г., участниками которой являются Российская Федерация, Нидерланды и Польша <1>.

--------------------------------

<1> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 26 февраля 2019 г. N 5-КГ18-325 // СПС "КонсультантПлюс".

Гаагская конвенция 1996 г. была разработана Гаагской конференцией по международному частному праву и вступила в силу 1 января 2002 г. В настоящее время (по состоянию на 19 июля 2019 г.) в этой Конвенции участвует 52 государства, включая Российскую Федерацию. Состав ее участников неуклонно расширяется <1>.

--------------------------------

<1> Круг государств - участников Конвенции см. в таблице (графа "EIF" [Entry into force]) на официальном сайте Гаагской конференции по международному частному праву. URL: https://www.hcch.net/en/instruments/conventions/status-table/?cid=70.

Гаагская конвенция 1996 г. вступила в силу в отношении Польши 1 ноября 2010 г., в отношении Нидерландов - 1 мая 2011 г. Российская Федерация присоединилась к Конвенции несколько позже - в 2012 г. <1>, и в отношении нашей страны она вступила в силу 1 июня 2013 г. Гаагская конвенция 1996 г. применяется в отношениях между Российской Федерацией, Польшей и Нидерландами с самой поздней из указанных дат - с 1 июня 2013 г.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 5 июня 2012 г. N 62-ФЗ "О присоединении Российской Федерации к Конвенции о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей".

Гаагская конвенция 1996 г. охватывает большой спектр вопросов, связанных с защитой детей в трансграничных ситуациях, и прежде всего в ней определяется, орган какого государства - участника Конвенции обладает юрисдикцией по принятию мер защиты в отношении ребенка и его имущества, когда по тем или иным обстоятельствам разрешение вопроса ("принятие мер защиты") имеет международный аспект (гл. II "Юрисдикция").

Юрисдикция - более широкая категория по сравнению с подсудностью, она относится не только к судебной сфере, но также к компетенции административных и иных органов и учреждений, например органов опеки и попечительства <1>. В ряде международных договоров Российской Федерации о правовой помощи по гражданским и семейным делам используются другой, но аналогичный по существу в контексте предмета таких договоров термин "компетенция" и (или) образованные от него слова "компетентность", "компетентный" <2>.

--------------------------------

<1> См. об этом: Щукин А.И. Вопросы подсудности в международных договорах с участием России: Монография. М.: Проспект, 2015. С. 12.

<2> См., например: ч. I разд. II "Компетенция" Минской конвенции, ст. 24 "Компетентность судов" Конвенции между СССР и Итальянской Республикой о правовой помощи по гражданским делам, подписанной в Риме 25 января 1979 г., ст. 35 "Компетентность" Договора между СССР и Народной Республикой Болгарией о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанного в Москве 19 февраля 1975 г.

Кроме того, в Гаагской конвенции 1996 г. определяется, правом какого государства следует руководствоваться органам государства, обладающим в соответствии с этой Конвенцией юрисдикцией, при ее осуществлении (гл. III "Применимое право"). Предусматривается также признание и исполнение мер, принятых в государстве - участнике Гаагской конвенции 1996 г., в том числе судебных решений, во всех остальных государствах-участниках и основания, по которым в признании и исполнении указанных мер может быть отказано (гл. IV "Признание и исполнение").

По всем перечисленным вопросам Гаагская конвенция 1996 г. предполагает сотрудничество Центральных органов, назначаемых в каждом из участвующих в этой Конвенции государств (гл. V "Сотрудничество"). В России таким органом определено Министерство просвещения Российской Федерации <1>. Функции Центрального органа непосредственно выполняет Департамент государственной политики в сфере защиты прав детей этого Министерства <2>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Правительства РФ от 15 ноября 2012 г. N 1169 "О центральном органе, исполняющем обязанности, возложенные на него Конвенцией о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей".

<2> См.: Положение о Департаменте государственной политики в сфере защиты прав детей Министерства просвещения Российской Федерации, утвержденное Приказом Минпросвещения России от 30 августа 2018 г. N 22. URL: https://docs.edu.gov.ru/document/2e51cc4968ccf0033946de50733b81d2/download/252.

Категория "меры защиты", которой оперирует Гаагская конвенция 1996 г., не определяется в ней исчерпывающим образом. Вместо этого даны примерный перечень вопросов, охватываемых сферой ее действия (ст. 3), и одновременно исчерпывающий перечень тех вопросов, которые находятся за рамками ее действия (ст. 4).

Меры, которые входят в сферу действия Гаагской конвенции 1996 г., могут, в частности, касаться возникновения, осуществления, прекращения, ограничения родительской ответственности (п. "a" ст. 3), прав опеки и прав доступа (п. "b" ст. 3).

Современное понятие "родительская ответственность", использованное в Конвенции о правах ребенка (ст. ст. 3, 5, 18, 26, 27), вытеснило из законодательства многих государств традиционные понятия "родительская власть" и "родительская опека", но в части государств по-прежнему оперируют именно ими. Термины "права опеки", "права доступа" в семейном законодательстве ряда стран, в том числе в России, не применяются, а в части стран, для которых они были ранее характерны, произошла их замена на другие, более современные. Тем не менее в Гаагской конвенции 1996 г., объединяющей самые разные государства, было принято решение использовать термины "родительская ответственность", "права опеки", "права доступа", поскольку невозможно учесть все лингвистические и правовые особенности каждого из государств. Термины, которыми оперирует Гаагская конвенция 1996 г., должны толковаться автономно в соответствии с положениями самой Конвенции <1>.

--------------------------------

<1> См.: Lagaurd P. Explanatory report. Paras 14, 20. URL: https://assets.hcch.net/upload/expl34.pdf; Практическое руководство по применению Гаагской конвенции 1996 года по защите детей // Гаагская конференция по международному частному праву, 2014. Пункт 3.19 URL: https://assets.hcch.net/docs/3368a7cd-eb0b-4b92-bd38-e89325067c97.pdf.

Под родительской ответственностью в Гаагской конвенции 1996 г. (п. п. "a", "b" ст. 3) понимается вся совокупность прав и обязанностей родителей, а также аналогичных прав и обязанностей иных лиц (например, опекуна, попечителя, учреждения, выступающего законным представителем ребенка) по отношению к ребенку и его имуществу и законное представительство ребенка, под правами опеки - права по заботе о личности ребенка (включая право определять его место проживания), под правами доступа - права на контакты с ребенком, включая дистанционное общение с ребенком посредством средств связи и право взять ребенка на ограниченное время в иное государство из того государства, в котором он обычно проживает <1>.

--------------------------------

<1> См.: Lagaurd P. Op. cit. Para 20; Практическое руководство по применению Гаагской конвенции 1996 года по защите детей, п. п. 3.16 - 3.21. "Права опеки", о которых говорится в Конвенции, не следует смешивать с опекой в отношении ребенка, оставшегося без попечения родителей, которая также в международных случаях охватывается предметом Конвенции (п. "c" ст. 3) и переведена на русский язык как "опекунство".

Понятиями "права опеки" и "права доступа" в том же значении оперирует и другая Гаагская конвенция, в которой участвует Российская Федерация, - Конвенция о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей, заключенная в г. Гааге 25 октября 1980 г. и вступившая в силу в Российской Федерации с 1 октября 2011 г. Понятие "право родительской опеки" применяется также в Соглашении о сотрудничестве государств - участников Содружества Независимых Государств в вопросах возвращения несовершеннолетних в государства их постоянного проживания, заключенном в Кишиневе 7 октября 2002 г. и действующем в отношении Российской Федерации с 19 июня 2006 г. <1>. В целях названного Соглашения под правом родительской опеки понимается право определять место проживания несовершеннолетнего, предоставленное физическому или юридическому лицу в соответствии с законом, решением судебного или административного органа <2>.

--------------------------------

<1> Соглашение предусматривает возвращение во внесудебном порядке в государство постоянного проживания детей, покинувших это государство без разрешения своих родителей или иных законных представителей и находящихся в государстве пребывания без их сопровождения.

<2> Использование в названном Соглашении понятия права родительской опеки в указанном смысле связано с его заимствованием из Европейской конвенции о репатриации несовершеннолетних (ETS N 71), разработанной в рамках Совета Европы и заключенной в городе Гааге 28 мая 1970 г. (вступила в силу 28 июля 2015 г. и в настоящее время действует в отношениях между Италией, Мальтой и Турцией).

Под действие Гаагской конвенции 1996 г. подпадают, например, как относящиеся к родительской ответственности осложненные иностранным элементом споры о лишении родительских прав, об ограничении родительских прав, отобрании ребенка, о защите имущественных прав ребенка, а как относящиеся к правам опеки и правам доступа - еще более распространенные международные споры родителей об определении места жительства детей (о том, с кем из родителей будет проживать ребенок при раздельном проживании родителей) и порядка участия родителя, проживающего отдельно от ребенка, в его воспитании (об определении порядка осуществления родителем контактов с ребенком) <1>.

--------------------------------

<1> См.: пункт 3.22 Практического руководства по применению Гаагской конвенции 1996 года по защите детей.

В то же время из сферы действия Гаагской конвенции 1996 г. исключены вопросы установления происхождения ребенка, усыновления, эмансипации, присвоения и изменения имени, алиментных обязательств и ряд других (ст. 4).

Правила, предусмотренные Гаагской конвенцией 1996 г., в том числе о международной подсудности, являются новыми для российского правопорядка и существенно отличаются от правил как национального законодательства, так и ряда других международных договоров Российской Федерации. Так, основным критерием определения юрисдикции по делам, охватываемым сферой действия этой Конвенции, выступает не гражданство, а место обычного проживания ребенка (ст. ст. 5, 7) <1>.

--------------------------------

<1> Российская Федерация при присоединении к Гаагской конвенции 1996 г. сделала на основании ст. 55 этой Конвенции оговорку о сохранении своей юрисдикции в отношении мер, касающихся имущества ребенка, находящегося на ее территории, и право не признавать родительскую ответственность или меру, в которой она не совместима с какой-либо мерой, принятой органами Российской Федерации в отношении этого имущества.

На первый взгляд критерий гражданства ребенка при разграничении международной подсудности дел, возникающих из правоотношений родителей и детей, удобен: для применения соответствующих правил достаточно установить наличие у ребенка гражданства определенного государства, что проще, чем определить обычное место жительства ребенка в случае спора сторон по этому поводу.

Однако, во-первых, ребенок может одновременно иметь гражданство двух и более государств. Такая ситуация часто встречается в интернациональных семьях и семьях эмигрантов. Например, по одному из судебных дел было установлено, что отец детей - гражданин США, мать детей имеет гражданство США и Российской Федерации, их четверо детей имеют гражданство США и Российской Федерации, при этом семья постоянно проживала на территории Италии <1>. В другом случае отец детей имеет гражданство Российской Федерации и ФРГ, мать детей - гражданка США, один из детей - гражданин США и Российской Федерации, другой имеет гражданство США, ФРГ и Российской Федерации, семья постоянно проживала сначала в Австрии, затем в Швейцарии, после чего переселилась в Великобританию <2>. И это очень характерные примеры. Связь ребенка с государством по признаку гражданства в современных условиях может в части случаев быть только формальной. Нередко родители оформляют ребенку российское гражданство лишь с целью его безвизового въезда в Россию для того, чтобы навещать своих российских бабушек и дедушек.

--------------------------------

<1> См.: пункт 1 и 8 Постановления Европейского суда по правам человека от 18 июля 2017 г. по делу "Макилрот (Mcilwrath) против Российской Федерации" (жалоба N 60393/13).

<2> См.: Захарина М.М., Иванова Ю.В. Дело Нейштадт в России закончено, но его уроки требуют осмысления и тщательного анализа // Адвокат. 2015. N 3. С. 5 - 15.

Во-вторых, применение критерия гражданства ребенка создает правовые проблемы в тех случаях, когда ребенок имеет гражданство одного государства, а постоянно проживает в другом государстве. В подобных случаях явка сторон в суд государства гражданства ребенка, опрос ребенка с целью выяснения его мнения в соответствии со ст. 12 Конвенции о правах ребенка, одобренной Генеральной Ассамблеей ООН 20 ноября 1989 г., истребование доказательств по делу, получение сведений о положении ребенка и его родителей оказываются затруднительными. По общему правилу наиболее близки к ребенку и ответственны за его благополучие органы государства, в котором ребенок постоянно или преимущественно проживает независимо от его гражданства.

С учетом всех этих обстоятельств в Гаагской конвенции 1996 г. основной критерий разграничения юрисдикции по вопросам, относящимся к сфере действия этой Конвенции, - место обычного проживания ребенка <1>. По общему правилу органы государства, в котором ребенок обычно проживает, осуществляют юрисдикцию по всем вопросам, относящимся к предмету Гаагской конвенции 1996 г. (ст. ст. 5, 7). При этом органы государства, в котором ребенок обычно не проживает, могут осуществлять указанную юрисдикцию лишь при определенных обстоятельствах, предусмотренных этой Конвенцией (ст. ст. 6, 8 - 12).

--------------------------------

<1> О концепции обычного проживания см. подробнее: Тригубович Н.В. Толкование понятия "habitual residence" при применении статьи 4 Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей 1980 года // Семейное и жилищное право. 2016. N 3. С. 20 - 24; N 4. С. 22 - 25.

При определении государства, в котором ребенок обычно проживает, значение имеет реальное постоянное или преимущественное проживание ребенка в том или ином государстве независимо от его гражданства и места регистрации. В государстве обычного проживания сосредоточены жизненные интересы ребенка, он интегрирован в окружающие его условия (привык к своему семейному и социальному окружению и определенному порядку вещей, посещает детские и образовательные учреждения, говорит на языке, используемом в этом государстве, и т.д.). Место, по которому произведена регистрация ребенка, если таковая была осуществлена, далеко не всегда совпадает с местом его обычного проживания.

Во многих случаях ребенок растет в одном и том же государстве, живет в нем безвыездно или же выезжал за границу на определенные сроки, но вновь возвращался домой. При таких обстоятельствах сделать вывод о том, что именно это государство является государством обычного проживания ребенка, не составит труда. Временное отсутствие ребенка в государстве его обычного проживания в период каникул, вследствие учебы или из-за реализации права на контакты с родителем, иными родственниками и т.п. за рубежом не меняет места обычного проживания ребенка <1>.

--------------------------------

<1> См.: Lagaurd P. Op. cit. Para 40.

При переездах родителей вместе с ребенком из одного государства в другое установить государство обычного проживания ребенка может оказаться сложнее. В подобных случаях анализируются фактические обстоятельства проживания ребенка и его родителей, которые указывают на то, какое именно государство служит местом обычного проживания ребенка.

Вопрос о том, как при этих обстоятельствах должно определяться государство обычного проживания ребенка, был предметом обсуждения суда Европейского союза (далее - Европейский суд справедливости). Указанный суд уполномочен давать толкование актов Евросоюза по запросам судов государств - участников Евросоюза в связи с разрешением ими конкретных дел <1>. В данном случае Высший административный суд Финляндии обратился в Европейский суд справедливости за толкованием концепции обычного проживания, отраженной в § 1 ст. 8 и связанном с ним § 1 ст. 13 Регламента N 2201/2003 от 27 ноября 2003 г. о юрисдикции, признании и приведении в исполнение судебных решений по семейным делам и делам об обязанностях родителей, отменяющего Регламент (EC) N 1347/2000 <2>, применительно к ситуации, когда ребенок проживает постоянно в одном государстве - члене Евросоюза, а находится в другом, причем бродяжничает <3>.

--------------------------------

<1> На основании ст. 267 Договора о функционировании Европейского союза.

<2> Положения Регламента во многом сходны с правилами Гаагской конвенции 1996 г.

<3> Вопрос о юрисдикции возник в связи со следующими обстоятельствами. Семья из Швеции (мать с тремя детьми и отчим детей) прибыла в Финляндию в отпуск летом 2005 г., жила в автоприцепе, кемпингах, дети не ходили в школу, а в конце октября 2005 г. в финский муниципалитет поступило заявление о предоставлении этой семье социального жилья. В середине ноября того же года мать детей вместе с отчимом вернулись в Швецию, после чего дети вследствие их беспризорности были по решению финского органа социальной защиты помещены в замещающую семью. Мать потребовала вернуть ей детей, ссылаясь на то, что местом постоянного жительства детей является Швеция и по этой причине финские органы не обладали юрисдикцией принимать меры защиты детей. Дело об оспаривании решения органа социальной защиты рассматривалось административным судом, а затем Высшим административным судом Финляндии.

В решении Европейского суда справедливости от 2 апреля 2009 г. по этому делу указано, что концепция обычного проживания (ст. 8 (1) Регламента N 2201/2003) должна толковаться как означающая место, которое отражает определенную степень интеграции ребенка в социальную и семейную среду. Самого по себе присутствия ребенка на территории государства недостаточно для определения места его обычного проживания. Помимо физического присутствия на территории государства для установления места обычного проживания должны быть приняты во внимание, в частности, продолжительность, регулярность, условия и причины пребывания на территории государства и переезда семьи в это государство, гражданство ребенка <1>, место и условия посещения им школы, знание языка, семейные и социальные отношения ребенка в этом государстве. Именно национальный суд устанавливает обычное место жительства ребенка с учетом всех обстоятельств, индивидуальных для каждого отдельного случая <2>.

--------------------------------

<1> При изложении этой позиции английское слово "nationality" иногда ошибочно переводится на русский язык как "национальность", но в действительности речь идет не об этнической принадлежности, а о гражданстве ребенка.

<2> См.: пункты 33 - 41, а также п. 2 резолютивной части решения по делу N C-523/07. URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:62007CJ0523&from=EN (дата обращения: 13.03.2019).

В решении Европейского суда справедливости были также определены условия применения срочных мер защиты ребенка государством, не являющимся местом его обычного проживания.

Использованное в Гаагской конвенции 1996 г. в качестве критерия международной юрисдикции место обычного проживания ребенка и критерий постоянного проживания детей в первоначальной редакции ст. 32 Минской конвенции <1> имеют, по существу, одинаковый смысл, хотя и выражены разными словами. Новое для русского языка сочетание слов "обычное проживание" обозначает в действительности практически то же самое, что и "постоянное или преимущественное проживание".

--------------------------------

<1> А также в ст. 30 Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Чехословацкой Социалистической Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанного в Москве 12 августа 1982 г., который применяется в отношениях со Словацкой Республикой (в соответствии с Протоколом между Правительством Российской Федерации и Правительством Словацкой Республики об инвентаризации договорно-правовой базы и действии двусторонних договоров и соглашений в отношениях между Российской Федерацией и Словацкой Республикой, подписанным в Москве 31 октября 1995 г.) и Чешской Республикой (в соответствии с Протоколом между Правительством Российской Федерации и Правительством Чешской Республики об инвентаризации договорно-правовой базы и действии двусторонних договоров и соглашений в отношениях между Российской Федерацией и Чешской Республикой, подписанным в Москве 18 июля 1997 г.).

Однако в отечественной судебной практике постоянное проживание ребенка продолжает ассоциироваться с регистрацией ребенка по месту жительства, хотя ни один из международных договоров Российской Федерации, определяющий подсудность и (или) подлежащее применению материальное право, даже при использовании понятия "местожительство", такого условия не включает и не подразумевает. При указании на "постоянное проживание" или "местожительство" речь идет о фактическом постоянном или преимущественном проживании ребенка на территории того или иного государства независимо от того, оформлено такое его проживание в административном порядке или нет. Термин "обычное проживание" своим неформальным звучанием удачно отражает отсутствие обязательной связи с регистрацией по месту жительства.

По делу N 2 ребенок с родителями изначально жил в Нидерландах, а в 2014 г. семья переехала в Россию. К моменту прекращения районным судом производства по делу N 2 ребенок на протяжении трех лет проживал в России. При этом с точки зрения применения Гаагской конвенции 1996 г. важно, что ребенок был привезен в нашу страну и проживает на ее территории по обоюдному решению родителей, он не был "похищен" - перемещен в Россию или удержан на ее территории одним из родителей по его одностороннему решению вопреки позиции другого родителя, имеющего право согласовывать изменение место жительства ребенка на другое государство, или без разрешения суда. В случае "похищения" подлежала бы применению ст. 7 Гаагской конвенции 1996 г., в силу которой органы того государства, в котором ребенок обычно проживал до его "похищения", сохраняют свою юрисдикцию, пока ребенок не только приобретет место обычного проживания в другом государстве, но будут также выполнены условия, предусмотренные в этой статье.

Исходя из совокупности указанных обстоятельств - продолжительности проживания ребенка в нашей стране и его переселения в Россию из Нидерландов в силу согласованных действий обоих родителей, - можно заключить, что место обычного проживания ребенка было изменено правомерно и он приобрел новое место обычного проживания в России. При таких обстоятельствах в соответствии с п. 2 ст. 5 Гаагской конвенции 1996 г. к органам Российского государства от органов Нидерландов перешла юрисдикция по разрешению вопросов, охватываемых предметом Гаагской конвенции 1996 г., в отношении указанного ребенка. Суд кассационной инстанции, руководствуясь ст. 5 Гаагской конвенции 1996 г., сделал обоснованный вывод о подсудности дела N 2 российскому суду.

Если бы по каким-то исключительным причинам российский суд, компетентный рассматривать дело как орган государства обычного проживания ребенка, посчитал бы, что суд государства, гражданство которого имеет ребенок (Нидерланды), способен в данном конкретном случае определить наилучшие интересы ребенка, он был бы вправе обратиться с запросом непосредственно или с помощью Центрального органа (Минпросвещения России) о том, чтобы суд иностранного государства (Нидерландов) признал свою юрисдикцию принимать меры защиты ребенка либо приостановить рассмотрение дела и предложить сторонам представить такой запрос на рассмотрение суда указанного государства. Вопрос решается по согласованию между судами (ст. 8 Гаагской конвенции 1996 г.). В результате дело при любом исходе согласований будет рассмотрено по существу судом только одного из государств.

2.2. Мать ребенка обратилась в Люблинский районный суд г. Москвы с иском к отцу ребенка о расторжении брака и определении места жительства ребенка с матерью. Девочка с 2012 г. (почти с рождения) зарегистрирована по месту жительства матери в Российской Федерации, однако в действительности проживала с родителями в Германии. В 2016 г. брачные отношения между сторонами прекратились, и отец отказался отдать дочь матери.

Представителем ответчика (отца) было заявлено ходатайство об оставлении искового заявления в части определения места жительства ребенка без рассмотрения, поскольку в производстве суда по семейным делам Дюссельдорфа находится гражданское дело по иску отца к матери об определении места жительства ребенка и порядка общения матери с ребенком. Отец обратился в этот суд 6 апреля 2017 г., ранее обращения матери в российский суд. Судом по семейным делам Дюссельдорфа вынесено определение об установлении места жительства ребенка с отцом до вынесения окончательного судебного решения, установлена обязанность матери по выплате алиментов на ребенка. По указанию суда органом по делам несовершеннолетних Дюссельдорфа "установлено соглашение между сторонами об определении порядка общения матери с ребенком".

Люблинский районный суд 14 ноября 2017 г. удовлетворил ходатайство и оставил иск матери об определении места жительства ребенка с нею без рассмотрения.

Однако Апелляционным определением Московского городского суда от 26 марта 2018 г. Определение районного суда было отменено. Как указала апелляционная инстанция, стороны и ребенок являются российскими гражданами и имеют регистрацию по месту жительства в России. Из представленных материалов невозможно определить, является ли спор сторон, рассматриваемый судом по требованию отца в ФРГ, тождественным по предмету и основаниям спору, рассмотрение которого инициировала мать в Российской Федерации. В материалах дела отсутствует исковое заявление отца, из которого было бы возможно установить тождество предмета и оснований иска <1> (далее - дело N 3).

--------------------------------

<1> См.: Апелляционное определение от 26 марта 2018 г. по делу N 33-12892 // СПС "КонсультантПлюс".

Итак, представителем ответчика по делу N 3 была поставлена проблема одновременного ведения процесса в судах двух государств, известная как lis alibi pendens. Однако продолжение производства по делу в российском суде зависит не только от решения вопроса о тождестве споров, но и от решения вопроса о том, какому суду - российскому или суду в ФРГ - подсудно требование об определении места жительства ребенка с одним из родителей, поскольку ребенок обычно проживает в Германии.

Суд апелляционной инстанции счел неподтвержденной идентичность рассматриваемых в ФРГ и России дел и при отмене определения районного суда сослался на ст. 222 ГПК РФ, перечисляющую основания для оставления заявления без рассмотрения, среди которых и такое, как наличие в производстве этого же или другого суда возбужденного ранее дела по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Отметим, что в ст. 222 ГПК РФ проблема lis alibi pendens разрешается для случаев, когда производство по делу ведется одновременно несколькими российскими судами. Правило об оставлении заявления без рассмотрения, если в иностранном суде, решение которого подлежит признанию и исполнению на территории Российской Федерации, ранее было возбуждено дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям, предусмотрено другой статьей ГПК РФ - ст. 406 (ч. 2).

При обосновании компетенции суда Российской Федерации по делу N 3 судом апелляционной инстанции были подчеркнуты такие обстоятельства, как российское гражданство родителей и ребенка и их регистрация по месту жительства в Российской Федерации.

Гаагская конвенция 1996 г. вообще не была упомянута в апелляционном определении.

Все это в целом означает, что суд апелляционной инстанции не руководствовался положениями Гаагской конвенции 1996 г. - ни предусмотренными в ней правилами разрешения проблемы lis alibi pendens, ни критериями разграничения международной подсудности.

Между тем Гаагская конвенция 1996 г. вступила в силу в отношении ФРГ 1 января 2011 г. В отношении Российской Федерации, как уже отмечалось, Конвенция вступила в силу с 1 июня 2013 г. Поэтому Конвенция применяется в отношениях между Российской Федерацией и ФРГ с последней из дат - с 1 июня 2013 г. В российский суд было подано исковое заявление, по терминологии Гаагской конвенции 1996 г., о правах опеки, а в суде ФРГ на разрешении в это время находилось на рассмотрении дело о правах опеки и правах доступа. Меры защиты, касающиеся прав опеки (а равно прав доступа), охватываются предметом регулирования Гаагской конвенции 1996 г.

Следовательно, при разрешении в 2017 г. российским судом вопросов о юрисдикции, возникших по делу N 3, необходимо было руководствоваться положениями Гаагской конвенции 1996 г. как международного договора, действующего в отношениях между Российской Федерацией и ФРГ.

Подсудность дела о расторжении брака российскому суду с учетом российского гражданства супругов в данном случае сомнения не вызывает, не относится к сфере действия Гаагской конвенции 1996 г. и не является предметом настоящего комментария.

Первый вопрос, который нуждается в рассмотрении в связи с делом N 3, - подсудно ли требование об определении места жительства ребенка с одним из родителей российскому суду в соответствии с Гаагской конвенцией 1996 г. с учетом обычного проживания ребенка в Германии.

По делу N 3 вопрос о месте обычного проживания ребенка не был спорным: ребенок обычно проживает не в России, а в Германии. Из апелляционного определения по этому делу усматривается, что ребенок, хотя и имеет российское гражданство и регистрацию по месту жительства в Российской Федерации, обычно проживает не в России, а в Германии. Однако этому обстоятельству, определяющему с точки зрения Гаагской конвенции 1996 г. решение вопроса о подсудности дела, суд апелляционной инстанции не придал юридического значения. При определении государства, в котором ребенок обычно проживает, значение имеет не такая административная формальность, как его регистрация по месту жительства, которая была принята во внимание судом апелляционной инстанции по делу N 3 в качестве обоснования осуществления российским судом юрисдикции, а, как уже подчеркивалось, реальное постоянное или преимущественное проживание ребенка в том или ином государстве. В случае спора сторон по вопросу об обычном месте жительства ребенка гражданство ребенка может учитываться среди прочих обстоятельств, но не как главный фактор, от которого зависит вывод о месте его обычного проживания.

С учетом обычного проживания ребенка в ФРГ в силу ст. 5 Гаагской конвенции 1996 г. судебные органы именно этой страны обладают юрисдикцией по разрешению спора родителей и об определении места жительства ребенка, и о порядке осуществления родительских прав проживающим отдельно от него родителем.

Вместе с тем согласно ст. 10 Гаагской конвенции 1996 г. (без ущерба для положений ст. ст. 5 - 9 этой Конвенции) органы государства, которые осуществляют юрисдикцию в отношении рассмотрения заявления о расторжении брака (раздельном проживании <1>, недействительности брака) родителей ребенка, обычно проживающего в другом государстве - участнике Конвенции (далее все эти случаи здесь будут обозначаться как расторжение брака родителей ребенка), могут принять меры защиты ребенка или его имущества вплоть до вынесения окончательного решения об удовлетворении или отклонении заявления о расторжении брака при соблюдении совокупности следующих условий:

--------------------------------

<1> Неизвестный современному российскому семейному праву институт раздельного проживания супругов (сепарации) предусмотрен в целом ряде иностранных правопорядков.

- принятие мер защиты ребенка и (или) его имущества при рассмотрении дела о расторжении брака родителей ребенка предусмотрено законодательством государства, в котором ребенок обычно не проживает;

- на момент начала процесса один из родителей обычно проживает именно в этом государстве (не являющемся местом обычного проживания ребенка);

- хотя бы один из родителей несет родительскую ответственность в отношении ребенка;

- юрисдикция органов государства, рассматривающего дело о расторжении брака родителей ребенка, обычно проживающего в другом государстве, принимать меры защиты ребенка одобрена родителями, а равно любым другим лицом, которое несет родительскую ответственность в отношении ребенка;

- юрисдикция органов указанного государства отвечает наилучшим интересам ребенка.

Эти конвенционные условия гарантируют, что органы государства, в котором рассматривается дело о расторжении брака родителей ребенка, но в котором ребенок обычно не проживает, имеют определенную степень близости по отношению к ребенку <1>.

--------------------------------

<1> См.: Lagaurd P. Op. cit. Para 62 - 65.

Гаагская конвенция 1996 г. не возлагает юрисдикцию по рассмотрению спора об определении места жительства ребенка, как и иных споров, находящихся в сфере ее действия, на суд, рассматривающий дело о расторжении брака родителей ребенка, проживающего обычно в ином государстве - участнике этой Конвенции, а только признает при определенных условиях юрисдикцию такого суда, если она имеется в силу внутреннего законодательства соответствующего государства <1>.

--------------------------------

<1> См.: Ibid. Para 62 - 63.

При отсутствии любого из указанных выше условий органы государства, суд которого рассматривает дело о расторжении брака родителей ребенка, не обладают в соответствии с Гаагской конвенцией 1996 г. компетенцией рассматривать дело об определении места жительства ребенка, как и иные споры о детях, подпадающие под действие этой Конвенции. Исключение составляют случаи, когда такому государству по инициативе либо его органов, либо органов государства, обладающего юрисдикцией, в наилучших интересах ребенка передана юрисдикция в соответствии со ст. ст. 8 или 9 Гаагской конвенции 1996 г.

Как уже говорилось, по делу N 3 мать ребенка обратилась в российский суд с двумя требованиями: о расторжении брака и определении места жительства ребенка. Согласно российскому законодательству (ст. 24 СК РФ), как и практически повсеместно, требования о расторжении брака родителей ребенка и об определении места жительства ребенка с одним из родителей (о том, кто из родителей после расторжения брака будет осуществлять основной уход за ребенком) подлежат рассмотрению в одном производстве. Таким образом, первое из условий - возможность разрешения дела об определении места жительства ребенка с одним из родителей при расторжении брака родителей в силу российского законодательства - в рассматриваемом случае имелось.

Сведения об обычном месте жительства матери ребенка по делу N 3 на момент подачи ею искового заявления в российский суд в судебных актах отсутствуют. Допустим, что мать ребенка к указанному времени уже переселилась в Россию, а не временно находилась на ее территории, и соответственно существовало еще одно из предусмотренных в ст. 10 Гаагской конвенции 1996 г. условий подсудности дела об определении места жительства ребенка, обычно проживающего в другом государстве - участнике этой Конвенции, российскому суду, рассматривающему требование о расторжении брака родителей ребенка.

Оба родителя несли родительскую ответственность (они не лишены родительских прав и не ограничены в родительских правах), значит, и конвенционное условие о несении хотя бы одним из них такой ответственности было соблюдено.

Вопрос о том, отвечает ли разрешение требования об опеке наилучшим интересам ребенка, определяется самим судом, рассматривающим дело о расторжении брака.

Вместе с тем очевидно, что по делу N 3 отсутствовало такое условие подсудности дела об опеке российскому суду, как одобрение со стороны обоих родителей его юрисдикции при расторжении их брака принимать меры защиты ребенка, обычно проживающего в Германии. Ведь отец ребенка не был согласен с рассмотрением требования об определении места жительства ребенка российским судом, о чем свидетельствует ходатайство его представителя об оставлении искового заявления матери в указанной части без рассмотрения.

Обосновывая юрисдикцию российского суда, суд апелляционной инстанции ссылался на российское гражданство сторон спора и ребенка, их регистрацию по месту жительства в Российской Федерации, тогда как при определении юрисдикции на основании Гаагской конвенции 1996 г. должен был руководствоваться совершенно иными обстоятельствами - определенными в ст. 10 Конвенции условиями подсудности дела об определении места жительства ребенка, обычно проживающего в Германии, российскому суду в период разрешения требования о расторжении брака его родителей.

Таким образом, в соответствии со ст. 10 Гаагской конвенции 1996 г. требование об определении места жительства ребенка по делу N 3 не было подсудно российскому суду в период рассмотрения требования о расторжении брака родителей, поскольку ответчик не был согласен с подсудностью этого дела в части опеки российскому суду. Следовательно, с учетом общего правила определения юрисдикции, предусмотренного в ст. 5 Гаагской конвенции 1996 г., требование, касающееся прав опеки, в данном случае было подсудно именно суду ФРГ как государства, в котором ребенок обычно проживает.

Предположим, что по делу N 3 имелись бы все условия, определенные в ст. 10 Гаагской конвенции 1996 г., при которых дело об опеке было бы подсудно российскому суду в период рассмотрения требования о расторжении брака родителей ребенка. Как в этом случае следовало решать проблему одновременного производства по делу об опеке в российском суде и суде ФРГ на основании Гаагской конвенции 1996 г. - еще один вопрос, нуждающийся в обсуждении в связи с делом N 3.

Статья 10 Гаагской конвенции 1996 г. при соблюдении указанных в этой статье условий предусматривает не исключительную, а только конкурирующую компетенцию органов государства, суд которого рассматривает дело о расторжении брака, в период его рассмотрения разрешать вопросы о детях. Это выражено в п. 1 ст. 10 словами "без ущерба положениям статей 5 - 9". Иными словами, юрисдикция суда, рассматривающего дело о разводе родителей (ст. 10), принимать меры защиты ребенка, обычно проживающего в другом государстве - участнике этой Конвенции, не исключает юрисдикцию суда того государства, в котором ребенок обычно проживает, разрешать указанные вопросы (ст. 5). Коллизия, возникающая в связи с одновременным производством по делу о мерах защиты в судах двух указанных государств, преодолевается в соответствии с механизмом, предусмотренным в ст. 13 Гаагской конвенции 1996 г. <1>.

--------------------------------

<1> См.: Lagaurd P. Op. cit. Para 63.

Согласно ст. 13, чтобы избежать противоположных решений, органы государства - участника Конвенции, обладающие юрисдикцией в соответствии со ст. ст. 5 - 10 по принятию мер защиты, должны воздержаться от осуществления этой юрисдикции, если на момент начала процесса соответствующие меры были запрошены у органов другого государства - участника Гаагской конвенции 1996 г., обладающих юрисдикцией в соответствии со ст. ст. 5 - 10 Конвенции на момент подачи запроса, и эти меры все еще находятся на рассмотрении, кроме случаев, когда органы, которым запрос о принятии мер подан ранее, отказались от юрисдикции.

Применительно к судебной процедуре речь идет о том, что суду, которому по правилам Гаагской конвенции 1996 г. дело подсудно, возбудившему производство позже, следует воздержаться от рассмотрения иска (оставить его без рассмотрения), поскольку суд государства, также компетентный исходя из правил этой Конвенции разрешать указанное дело, уже приступил к рассмотрению тождественного иска, если только суд, ранее возбудивший производство по делу, не отказался от осуществления юрисдикции.

В преамбуле Гаагской конвенции 1996 г. указано на желание государств, подписавших Конвенцию, избежать противоречий между своими правовыми системами, в том числе в отношении юрисдикции, и важность международного сотрудничества в отношении защиты детей.

В ст. 13 Гаагской конвенции 1996 г., предусматривающей механизм разрешения проблемы одновременного производства по одному и тому же делу в судах государств - участников Конвенции, говорится не о подаче иска в суд, а в более общей форме, охватывающей случаи принятия мер защиты в административном порядке, о "запросе соответствующих мер". Запрошенные меры должны быть одинаковыми или подобными по существу <1>.

--------------------------------

<1> См.: Lagaurd P. Op. cit. Para 79.

Для государства предполагаемого "вторичного обращения" вопрос состоит в том, как определить, были ли запрошены "соответствующие меры" в другом государстве (обладающем юрисдикцией на момент обращения) и находятся ли такие меры в процессе рассмотрения. В некоторых случаях государство предполагаемого "вторичного обращения" может располагать явными доказательствами, представленными сторонами, достаточными для принятия решения об отказе от осуществления юрисдикции. Однако, если предоставленных сторонами данных недостаточно для однозначного установления существования lis pendens, например в связи с тем, что факт рассмотрения дела или его существо и круг рассматриваемых вопросов в другом государстве нельзя подтвердить достоверно, орган государства "вторичного обращения" может направить запрос другому государству о разъяснении этих вопросов. Такие запросы могут направляться через систему прямого судебного взаимодействия или через центральные органы <1>.

--------------------------------

<1> См.: Практическое руководство по применению Гаагской конвенции 1996 года по защите детей, п. 4.35.

Судьи Российской Федерации пока, к сожалению, не участвуют в системе прямого судебного взаимодействия, созданной на базе Гаагской конференции по международному частному праву, - Международной гаагской сети судей (the International Hague Network of Judges). Эта система позволяет судье одного из государств - участников Гаагской конвенции 1996 г. напрямую оперативно связаться с судьей другого государства и, к примеру, достоверно установить, является ли спор, находящийся на рассмотрении, тождественным, или выяснить тот же вопрос через судью, выдвинутого в Гаагскую сеть судей от его государства. Такой судья - член Гаагской сети судей, владеющий английским языком, коммуникативными навыками, специализирующийся на рассмотрении трансграничных семейных дел, например на делах о международном похищении детей (или несколько судей, отвечающих указанным требованиям), становится с помощью современных средств связи каналом взаимодействия судей своего государства с судьями всех других государств - участников Гаагской конвенции 1996 г. независимо от разделяющих их расстояний <1>.

--------------------------------

<1> См.: Прямое судебное взаимодействие // Гаагская конференция по международному частному праву, 2013. URL: https://assets.hcch.net/docs/89ca5f71-aa3d-433b-bc4c-68360a60e1a0.pdf.

В настоящее время сеть объединяет 130 судей из 84 государств <1>. Так, от Германии в Гаагскую сеть судей входят два судьи по семейным делам - один из города Хамм (Северный Рейн-Вестфалия), другой из Берлина, причем оба судьи работают в местных судах <2>.

--------------------------------

<1> Поименный список судей см. на сайте Гаагской конференции по международному частному праву. URL: https://assets.hcch.net/docs/18eb8d6c-593b-4996-9c5c-19e4590ac66d.pdf (дата обращения: 08.04.2019).

<2> Отметим, что и государство, более близкое нам по своей политической, судебной и в целом правовой системе, - Казахстан - также выдвинуло своего судью в Гаагскую сеть судей. Тем самым создаются условия для реализации концептуальной идеи Гаагской конвенции 1996 г. о международном сотрудничестве в сфере защиты детей.

В ситуации, когда российские судьи не включены в систему оперативного взаимодействия судей, вопрос о тождественности спора при отсутствии достоверных сведений, представленных сторонами, может решаться с помощью Центрального органа - Минпросвещения России. Этот орган связывается с Центральным органом другого государства, в котором инициирован судебный процесс (в Германии таким органом является Федеральное управление юстиции в г. Бонне <1>), и получает достоверные данные о сторонах спора, предмете и основаниях заявленных требований. По делу N 3 эта возможность не была использована.

--------------------------------

<1> URL: https://www.hcch.net/en/states/authorities/details3/?aid=876.

В результате матери ребенка была предоставлена возможность выбора предпочтительного для нее места разрешения спора о ребенке (forum shopping), а отец ребенка вынужден принимать участие в двух параллельных процессах в разных государствах. Негативная правовая оценка такой ситуации дана в п. п. 117, 133 уже упоминавшегося Постановления Европейского суда по правам человека от 18 июля 2017 г. по делу "Макилрот (Mcilwrath) против Российской Федерации" (жалоба N 60393/13).

Однако даже при отсутствии тождества спора (если бы это было достоверно установлено) российский суд не был компетентен рассматривать дело N 3 исходя из правил ст. ст. 5 и 10 Гаагской конвенции 1996 г., поскольку ребенок имел обычное место жительства в Германии, а условий, которые позволяли бы российскому суду, разрешающему дело о расторжении брака родителей ребенка, рассматривать их спор об определении места жительства ребенка, не имелось.

Если бы российский суд счел, что в данном конкретном случае именно он способен в большей мере, чем суд ФРГ, определить наилучшие интересы ребенка, он был бы вправе в соответствии со ст. 9 Гаагской конвенции 1996 г. запросить юрисдикцию у суда в ФРГ непосредственно или через Центральный орган (Минпросвещения России) либо предложить сторонам подать такой запрос в суд ФРГ и мог осуществлять юрисдикцию по делу N 3 только в случае согласия суда ФРГ. Однако такой запрос направлен не был.

Гаагская конвенция 1996 г. не препятствует осуществлению юрисдикции органами государства, в котором ребенок обычно не проживает, в силу правил национального законодательства этого государства. Однако, если юрисдикция осуществляется не на основании названной Конвенции, все другие государства - ее участники не обязаны признать и исполнить принятое в таком случае решение. Преимущество применения конвенционных правил о юрисдикции состоит в том, что принятые в соответствии с ними решения подлежат признанию и исполнению в силу Гаагской конвенции 1996 г. во всех прочих государствах-участниках. Если же решение принято в соответствии с юрисдикцией, которая определяется внутренним законодательством государства, а не Гаагской конвенцией 1996 г., то гарантии признания и исполнения такого решения в других государствах - участниках этой Конвенции нет <1>. Дело в том, что согласно Гаагской конвенции 1996 г. (подп. "a" п. 2 ст. 23, п. 3 ст. 26) в признании и исполнении меры может быть отказано, если мера принята органом, юрисдикция которого не имеет под собой ни одного из оснований, предусмотренных в этой Конвенции.

--------------------------------

<1> См.: Lagaurd P. Op. cit. Para 39; Практическое руководство по применению Гаагской конвенции 1996 года по защите детей, п. 3.13.

Поскольку дело N 3 рассматривается российским судом в нарушение правил о юрисдикции, предусмотренных в ст. ст. 5, 10 Гаагской конвенции 1996 г., перспективы принудительного исполнения российского решения в ФРГ, где обычно проживает ребенок, не имеется (подп. "a" п. 2 ст. 23, ст. 24 Конвенции).

2.3. Разрешение ходатайства об исполнении иностранного судебного решения в соответствии с Гаагской конвенцией 1996 г. производится после проверки того, имелось ли предусмотренное этой Конвенцией основание для осуществления иностранным судом юрисдикции (подп. "a" п. 2 ст. 23, ст. 24 Конвенции).

Решением окружного суда г. Баден (Швейцария) от 20 июля 2016 г. было установлено право отца еженедельно общаться с сыном по телефону, скайпу или с помощью аналогичных средств связи, а также проводить с ним время на протяжении трех недель во время школьных каникул. Отец обратился с ходатайством о принудительном исполнении этого решения в России в Московский городской суд, поскольку ребенок к этому времени проживал в Москве.

Мать ребенка возражала против принудительного исполнения решения, ссылаясь на то, что швейцарский суд был неправомочен принимать решение в части определения порядка общения с ребенком, поскольку ребенок на момент рассмотрения дела находился на территории Российской Федерации и являлся российским гражданином.

Определением Московского городского суда от 30 июня 2017 г. ходатайство отца было удовлетворено. Апелляционным определением от 4 октября 2017 г. жалоба должника на это Определение была отклонена (далее - дело N 4) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Апелляционное определение Московского городского суда от 4 октября 2017 г. по делу N 33-35346 // СПС "КонсультантПлюс".

Гаагская конвенция 1996 г. действует в отношении Швейцарии с 1 июля 2009 г. Россия, как известно, присоединилась к этой Конвенции несколько позже, следовательно, Конвенция применяется в отношениях между Российской Федерацией и Швейцарией с даты ее вступления в силу в отношении нашей страны - с 1 июня 2013 г.

При проверке по делу N 4 соблюдения швейцарским судом положений Гаагской конвенции 1996 г. об основаниях осуществления юрисдикции российским судом было принято во внимание то, что: 1) ребенок длительное время проживал в Швейцарии и это государство может быть признано местом обычного проживания ребенка; 2) должник (мать ребенка), обратившись в швейцарский суд с иском о расторжении брака и заключив мировое соглашение, в котором был определен порядок общения с ребенком, признала юрисдикцию швейцарского суда рассматривать вопрос о доступе.

Однако одновременно опираться на два указанных основания осуществления юрисдикции - и поскольку ребенок обычно проживает в Швейцарии (ст. 5), и поскольку соблюдены условия, установленные в ст. 10 Гаагской конвенции 1996 г. для принятия государством, не являющимся местом обычного проживания ребенка, мер защиты ребенка и его имущества в период рассмотрения дела о расторжении брака его родителей - нельзя.

Статьи 5 (о юрисдикции органов государства обычного проживания ребенка) и 10 (о юрисдикции органов государства, не являющегося местом обычного проживания ребенка, в период рассмотрения дела о расторжении брака его родителей) применяются по принципу "или - или". Юрисдикция швейцарского суда могла иметь под собой только одно из этих двух оснований: либо Швейцария является государством, в котором ребенок обычно проживал, и ее органы осуществляли юрисдикцию по защите личности и имущества ребенка на основании ст. 5 (т.е. в силу общего конвенционного правила), либо она уже перестала быть местом обычного проживания ребенка, поскольку он был правомерно (с согласия обоих родителей, выраженного до или после переезда ребенка, или с разрешения суда) переселен в Россию, но именно в Швейцарии рассматривалось дело о расторжении брака родителей ребенка, и данное обстоятельство делает возможным, если это предусмотрено швейцарским законодательством, разрешение в период рассмотрения требования о расторжении брака дела (требования) о доступе при соблюдении условий, определенных в ст. 10.

Исходя из того обстоятельства, что ребенок ко времени рассмотрения дела о расторжении брака его родителей уже был правомерно переселен из Швейцарии в Россию, юрисдикция швейцарского суда в данном случае основывалась не на ст. 5, а на ст. 10 Гаагской конвенции 1996 г. Таким образом, по делу N 4 имелись условия, предусмотренные в ст. 10, включая одобрение обоими родителями юрисдикции швейцарского суда рассматривать дело о доступе. Разрешение принудительного исполнения на территории Российской Федерации решения швейцарского суда о доступе соответствует Гаагской конвенции 1996 г.

2.4. Возвращаясь к делу N 1, отметим, что Украина, как и другие упоминавшиеся здесь государства - Нидерланды, Польша (дело N 2), ФРГ (дело N 3), Швейцария (дело N 4), является участницей Гаагской конвенции 1996 г. Конвенция вступила в силу в отношении Украины 1 февраля 2008 г. <1>.

--------------------------------

<1> URL: https://www.hcch.net/en/instruments/conventions/status-table/?cid=70.

Применение по делу N 1 именно Минской конвенции в редакции Протокола, а не Гаагской конвенции 1996 г. при определении государства, органы которого компетентны принимать решение о лишении родителя родительских прав, связано с тем, что Гаагская конвенция 1996 г. не затрагивает никакого международного документа, участниками которого являются государства - участники названной Конвенции и который содержит положения по вопросам, регулируемым названной Конвенцией, если государствами - участниками такого документа не сделано противоположное заявление (п. 1 ст. 52).

Целый ряд иностранных государств - участников Гаагской конвенции 1996 г., связанных двусторонними или многосторонними договорами с пересекающимся предметом регулирования, - Австрия, Латвия, Польша, Словакия, Франция, Чехия, Эстония - договорились о переходе к новым правилам в части применимого права <1> и в соответствии со ст. 52 названной Конвенции сделали заявления об этом <2>. Такие заявления были сделаны уже после вступления в силу Гаагской конвенции 1996 г. в отношении указанных государств.

--------------------------------

<1> Право, подлежащее применению к правоотношениям родителей и детей, например, согласно ст. 31 Договора Эстонской Республики, Литовской Республики и Латвийской Республики о правовой помощи и правовых отношениях, подписанного 11 ноября 1992 г. в городе Таллине (http://estonia.news-city.info/docs/sistemsf/dok_iervsz.htm), определяет решение вопроса о компетентном суде, тогда как в Гаагской конвенции 1996 г. по общему правилу на основании решения вопроса о юрисдикции определяется право, подлежащее применению.

<2> Австрия и Польша в отношении двусторонней Конвенции 1963 г., Чехия и Польша - Договора 1987 г., Латвия и Польша - Договора 1994 г., Словакия и Польша - Договора 1987 г., Франция и Польша - Договора 1994 г., Эстония и Польша - Договора 1998 г., Латвия и Эстония в отношении упомянутого выше трехстороннего Договора между Эстонией, Литвой и Латвией 1992 г. Сведения о заявлениях см. на официальном сайте Гаагской конференции по международному частному праву. URL: https://www.hcch.net/en/instruments/conventions/status-table/?cid=70.

Однако Российская Федерация и Украина до настоящего времени не сделали согласованных заявлений о том, что они в двусторонних отношениях будут руководствоваться Гаагской конвенцией 1996 г., а не положениями Минской конвенции. Вследствие отсутствия согласованных заявлений о переходе обоих государств к правилам Гаагской конвенции 1996 г. (об их приоритете) при определении международной подсудности дела N 1 следовало руководствоваться (при отсутствии постоянного совместного места жительства родителей и детей) критерием гражданства ребенка, предусмотренным в ст. 32 Минской конвенции в редакции Протокола <1>.

--------------------------------

<1> Однако Минская конвенция не содержит положений о том, орган какого государства обладает компетенцией принимать меры защиты имущественных прав ребенка, например давать разрешение на совершение сделки по распоряжению имуществом ребенка, поэтому в указанном вопросе необходимо руководствоваться Гаагской конвенцией 1996 г.

------------------------------------------------------------------

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ БЛОГ ПО ДИСЦИПЛИНЕ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ГРАЖДАНСКИЙ И АРБИТРАЖНЫЙ ПРОЦЕСС

НАВИГАЦИЯ ПО КУРСУ:

пятница, 28 ноября 2025 г.

четверг, 13 ноября 2025 г.

среда, 12 ноября 2025 г.

Фабулы для интерактивных занятий

четверг, 30 октября 2025 г.

Тема: Субъекты международного гражданского процесса

Вопросы для обсуждения на семинаре

Рекомендованные нормативно-правовые акты и судебная практика

четверг, 16 октября 2025 г.

Задание и материалы по теме: Международная подсудность.

Тема 2. Международная подсудность.

Вопросы для изучения:

Список нормативных и научных источников для подготовки к занятию по теме: "Международная подсудность"

I. Нормативные правовые акты Российской Федерации

Здесь вы найдете доктринальное толкование понятий, анализ проблем и примеры из судебной практики.

НАВИГАЦИЯ ПО КУРСУ:

пятница, 28 ноября 2025 г.

четверг, 13 ноября 2025 г.

среда, 12 ноября 2025 г.

Фабулы для интерактивных занятий

четверг, 30 октября 2025 г.

Тема: Субъекты международного гражданского процесса

Вопросы для обсуждения на семинаре

Рекомендованные нормативно-правовые акты и судебная практика

четверг, 16 октября 2025 г.

Задание и материалы по теме: Международная подсудность.

Тема 2. Международная подсудность.

Вопросы для изучения:

Список нормативных и научных источников для подготовки к занятию по теме: "Международная подсудность"I. Нормативные правовые акты Российской Федерации

Здесь вы найдете доктринальное толкование понятий, анализ проблем и примеры из судебной практики.

пятница, 28 ноября 2025 г.

четверг, 13 ноября 2025 г.

среда, 12 ноября 2025 г.

четверг, 30 октября 2025 г.

четверг, 16 октября 2025 г.

Список нормативных и научных источников для подготовки к занятию по теме: "Международная подсудность"

I. Нормативные правовые акты Российской Федерации